словно табуретка,
И никчёмный, как алмаз,
Он сверкнул и заискрился
Лучезарною улыбкой,
Полусладкой-полулипкой,
Извинился и погас…
Не узнав себя в объёмном
Зазеркальном отраженьи,
Он уныло покосился
На собратьев по перу,
Но об этом заикнувшись,
Он лишился уваженья,
И на грубость напросился,
И растаял поутру.
Если где-то ненароком
Я беднягу повстречаю
Иль замечу в поднебесье
Его призрачную тень,
Назову его пророком,
Напою горячим чаем,
Вмиг он станет интересен
И прекрасен, как олень.
Тане Зимаковой
На потолке мудрёный иероглиф
Мне нарисуй —
Как твой избранник жалок и уродлив —
Танцуй, танцуй!
Рвёт королева, громом поражённая,
Златую нить:
«Способна только лишь умалишённая
Его любить!»
Твой гибкий стан дрожит в объятьях тролля —
Танцуй, танцуй!
И не спасет его от этой роли
Твой поцелуй,
И против вас любой теперь настроен —
Куда идти?
Как этот мир немыслимо устроен! —
Свети, свети!
Что ж, собирай цветы в венок венчальный —
Плети, плети.
Что ж, выбирай, хоть ждёт тебя в начале
Конец пути.
И на коне с твоим прекрасным принцем
Гарцуй, гарцуй,
Но не смотри в растерянные лица —
Танцуй, танцуй!
Легко прокуковать свой век,
Когда ты рождена кукушкой,
И взглядом мягким, как подушка,
Бросаться из-под кожи век,
Легко менять весну на лето
И говорить начистоту,
Переселяться в пустоту,
Чтобы не запутаться в предметах.
Легко быть лёгкой на весах,
По капле меряющих время,
Когда сама выводишь трели
Кукушкой в солнечных часах.
Ты переходишь меня вброд,
Но ты меня не переводишь,
Я жду, воды набравши в рот,
Молчу – тебя не переспоришь,
Не отвечая на вопрос:
«О, как меня ты переносишь?»
Ты изучаешь меня вскользь
И ни о чем не переспросишь.
Не принимай меня всерьёз,
Боюсь, что я того не стою,
Не доводи меня до слёз —
Когда-нибудь мы в них утонем!
Голова, как на плахе, не имеет лица, —
День уходит в монахи, обратясь в чернеца…
Лишь один непокорный средь испуганных слуг,
Для работы топорной обостряется слух.
По священному долгу хороня простоту,
Привыкаю подолгу говорить в пустоту
И, не ведая света, не смотрю на восток…
День, уйдя от ответа, приходит в восторг.
Я стряхну с него пыль и возьмусь, трепеща,
Расправлять ему крылья