Матушкину: даже если кто-то из двух молодых людей чудом выжил, то выжил в угоду Смерти, но не жизни…
Вопросы лезли в голову и оставались без ответов. Мысли роились, но не обретали законченности. Возможно, все эти мысли были банальным преувеличением, накручиванием. В конце концов, смерть часто входит или врывается в жизнь просто так, по-свойски, без стука. Истинно: «Едва человек родится, он уже достаточно стар, чтобы умереть».
Матушкин ощущал тяжелое беспокойство, навязчивое, изматывающее нервное напряжение, от которого хотелось избавиться…
Наступало утро. Последовало пробуждение. Измученный сном, он с облегчением открыл глаза. Ночной кошмар отпускал, но отголоски истории еще долго звучали в сознании. Пятница тринадцатое, вспомнил Матушкин.
Б
В пятницу тринадцатого сентября случилось страшное – кот Матвея Матушкина Юстас наложил на себя лапы. Драма разыгралась на даче в подмосковном садовом товариществе «Мечта крест».
В районе двенадцати часов дня за Матушкиным зашли приятели – сосед и его кум, приехавшие из Москвы на выходные. Матушкин отлучился на полчаса: направился к соседу пригубить за приезд, соблюдая годами наработанный ритуал. Затем кампания – в приподнятом настроении – вернулась в дом Матвея Александровича, где обнаружила Юстаса… висящим в петле на бечевке, обмотанной вокруг потолочной балки. Петля мертвой хваткой «опоясала» шею страдальца. Никто не мог зайти и учинить бесчеловечную расправу над несчастным животным. Два верных алабая Ахилл и Одиссей растерзали бы безумца. Псы, чуя неладное, сновали возле дома и скулили. Они любили забияку Юстаса и оплакивали его безвременный уход.
Первое ощущение – удар током. Затем Матушкин в оцепенении смотрел на безжизненное тело своего любимца.
– Матерь Божья, – промолвил Матушкин.
– Твою мать, – лаконично вторил сосед по даче.
Гробовое молчание кума соседа по даче, не страдавшего косноязычием, говорило само за себя…
Утром своенравный Юстас вел себя необычно. Хозяин и кот всегда жили как бы сами по себе. А здесь Юстас то и дело льнул и даже мяукал, что случалось крайне редко. Будто что-то хотел сказать. Уж не болен? – подумал Матушкин. Но, будучи старым кошатником, признаков кошачьего нездоровья не увидел. И тут такое горе. И не просто горе, а горе таинственное.
«Животное да не убьет другое животное», гласит исконная заповедь «Скотного двора». Бытует мнение, что животные, в отличие от людей, не убивают себе подобных. Это – неправда. Те же коты способны не только сцепиться, покалечить, задрать до полусмерти, но и лишить своего собрата жизни. Самые агрессивные друг к другу твари – сурикаты. Каждый пятый заканчивает дни в результате насилия сородичей. Чуть ли не половина живых существ время от времени срывает убийственное зло на себе подобных, находя для этого веский повод.
Есть и другая ипостась неестественной смерти животных. Нередко дельфины и киты целыми стаями выбрасываются