лейтенанта Чудинова они нашли в дзоте. Привалившись к стене, ротный дремал. Когда хлопнула дверь, он вскочил и сразу же ухватился за пистолет: Басина он не знал. Но потом увидел Жилина и засмеялся:
– Думал, диверсант. – И представился, небрежно коснувшись пилотки: и он не любил каски, а фуражки не имел.
Комбат тоже представился, и Чудинов неуловимо подобрался, но так же весело и беззаботно доложил, чем занята рота.
– Это вы приказали не мешать фрицам убирать трупы? – закончил он доклад вопросом.
– Я.
– Вроде перемирия?
– Зачем – перемирия? – поморщился Басин. – Во-первых, вони будет меньше, во-вторых, зачем уточнять наши огневые точки. Ведь они зачем шли? Разведку боем вели, вызывали огонь на себя. Может, в спешке и не все увидели, а вы им подскажете.
Чудинов помолчал, подумал и кивнул:
– Резонно. Ну вот я пулеметчиков и отпустил новый дзот доделывать, а сам здесь кукую на всякий случай. – И, уже не обращая внимания на комбата, весело спросил у Жилина: – Это твои ребята со вторых линий били?
– Мои… – прохрипел Жилин. Горло почему-то перехватило.
Чудинов доверительно и весело пояснил Басину:
– Я, понимаете, смотрю, немцы так и валятся, а пулемета не слышно. Потом, когда они уже ворвались, жду ихнего тяжелого оружия – пулеметов там, минометов. А они как появятся на бруствере, так и падают. Мне ж не видно, кто их сечет, – позади все в дыму. Что это, мыслю, за секретное такое оружие появилось – и не видно, и не слышно, а фрицы падают… Послушайте, комбат, а нельзя ли там еще снайперок расстараться?
И Басин, и Жилин невольно вскинули взгляды на Чудинова: уж слишком вольно он вел себя. Но в сумерках дзота его лицо освещалось только с одной стороны – с той, с которой горел фитиль в сплющенной гильзе зенитного снаряда. Лицо ротного казалось безмятежным и веселым.
И в самом деле, чего ему побаиваться, Чудинову? На взвод его не понизят – есть третья звездочка, на батальон не повысят – молод еще. И должно быть, Басин понял это, а может, ему оказалась близкой эта юношеская бесшабашность еще не остывшего от боевого накала ротного.
– Полагаете, товарищ старший лейтенант, что снайперы в наших условиях достаточно серьезны?
– Да я и сам не очень в них верил. Еще с Лысовым поругивался – и так людей мало, а он еще снайперов отрывает. Но сегодня – поверил. Особенно когда Мкрытчан рассказал, что они натворили у них.
– Мкрытчан – это командир девятой роты?
– Так точно. Ведь тут как все произошло? На шоссе утром ка-ак грохнет. Мы все повскакивали, смотрим – дым, взрывы… Гадаем: наша артиллерия или саперы пробрались и заминировали шоссе? Пока гадали, пока спорили, а тут налет. Ну, думаем, ясно: фрицы мстят. Нет, оказывается, дело по-серьезному… А уж потом… – Чудинов запнулся, и голос у него зазвучал глуше, – Мкрытчан рассказал…
Чудинов примолк, словно только что понял: ведет он себя не соответственно обстановке. Пришел новый комбат, прямой и непосредственный