уж не характерно все это, вместе взятое, для данной местности. Словно не земля, а параллельный мир. А «вратами» послужили пещеры, по которым убегали дезертиры.
Что это было? Урочище, запертое от мира – с собственным рельефом, флорой, микроклиматом? Я никогда не слышал про пещеры в окрестностях Марьяновска, про какие-то складки местности, про крупные реки (одна лишь Кучумовка, и в той воды – кот наплакал). В наших краях лишь низкорослая сибирская «сельва» на многие версты во все части света…
Впрочем, почему бы нет? Авиация севернее Марьяновска не работает, населенными пунктами территория не богата.
– Пошли, – пихнул я коллегу. – Доберемся до истока, осмотримся, а там уж решим, стоит ли ждать щучьего веления…
Путешествовать с Булдыгиным по пересеченной местности было сущим наслаждением. Мы карабкались по уступам, проваливаясь в рыхлую глину, цеплялись за корни, оплетающие прибрежную зону. «Предчувствием неясным томимы» – определил Булдыгин наше состояние. Он ворчал без остановки – о сложностях рельефа, о неверном выборе профессии, о том, что мы попали в сказку, но больно страшненькую, что у него такое состояние, будто гипофиз уже отстрелили, а мозжечок подвергли глубокой заморозке, то есть плющит со страшной силой. Естественно, он оступился, нога поплыла с обрыва. Пришлось вытаскивать коллегу из пропасти, выслушивая по ходу новые брюзжания – что, падая в пропасть, трудно остановиться, что он такой неповоротливый, что я должен быть бдительным, поскольку любое неосторожное движение – и я снова одинок; что у него сопли, слабость, запущенная мания ничтожества, и не желаю ли я недорого приобрести качественную язву?
Распрямив спины, мы обнаружили в заводи труп.
Человек, одетый в плащ-палатку и солдатское обмундирование, покачивался в воде, зарывшись головой в ил. Руки были вывернуты за спиной, нога застряла в камнях.
– Господи помилуй, – пробормотал Булдыгин, – только не это.
– Стой, не шевелись. Сам посмотрю.
Тело принадлежало дезертиру Пыряеву, о чем я сообщил Булдыгину, и тот пафосно перекрестился. Переворачивать тело не пришлось, я только прикоснулся к плечу – из ила выплыла голова с оттопыренными ушами.
– Спускайся, – махнул я, – не дело оставлять его в воде.
Совместными усилиями мы вытащили парня на камни. Закрыли глаза, прикрыли ветками.
– Я жутко рад, что это Пыряев, – простодушно сказал Булдыгин.
– Знаешь, я тоже рад, – признался я. – Но спешу напомнить, что все мы божьи твари. Держу пари, это был нормальный парень без порочных наклонностей. И матери Пыряева ты вряд ли объяснишь, что на пару с дружком они убили и ранили нескольких солдат и подстрелили целого командира роты. До какого же состояния нужно довести мальчишку, чтобы он начал убивать направо и налево?
– Объясни мне лучше другое, коллега. Судя по всему, парни знали, куда шли. Они не знали конкретной дороги, но направление худо-бедно представляли. Не хочу показаться оригинальным, но это РЕЧКА. Которая под нами. И попасть они собирались