меняется выражение лица девочки на портрете. Капля горячего воска попала на ладонь, обожгла ее и Люська непроизвольно бросила свечку на пол. Тут же полетели искры, появился слабый «язычок» огонька, готовый разгореться пламенем, захватить все, что попадется на этом сухом, прогретом чердаке. Здесь было чем поживиться. Люська схватила бутылку с водой и стала поливать на огонь, потом, не раздумывая, накрыла его своей курткой и стала топтать ногами, пока не убедилась, что опасность пожара миновала. Прежний страх был вытеснен новым, но и этот прошел. Повеселев, довольная собой, Люська громко сказала: «Ну, все, дамы и господа, мы спасены. Можете спать спокойно. Я ухожу, до завтра. Бай-бай». – Потом сама себе приказала шепотом: «Хватит, с тебя, Люська, на сегодня приключений, а то свихнешься по правде».
Она спешила, помня, что обещала бабушке вернуться к ужину, но она явно опоздала: та уже сидела в своей комнате перед экраном, увлеченная полемическим задором, спровоцированным ведущим и охватившим всех в студии, не только двух главных оппонентов.
«Как она что-нибудь понимает в этом общем крике?» – Очередной раз удивилась Люська.
На ужин были ее любимые вареники с картошкой. Она взяла тарелку и села перед своим телевизором в гостиной. Пощелкав пультом, остановилась на программе о магии бурятских шаманов, но надолго ее не хватило. Она почувствовала усталость и даже хотела тут же плюхнуться спать, но какая-то неведомая сила снова потащила ее к старому дому. Постояв перед дверью, не открыв ее, она осталась на террасе. Вечер и наступающая ночь были удивительно теплыми. На небе высыпало столько звезд, что обычно темные верхушки сосен сейчас просвечивались. Свет попадал даже на траву и цветы, и было очень красиво. Пахло ночными фиалками, душистым табаком, чуть увядающими розами. Разросшийся куст белого жасмина светился, как огромный фонарь. Недавно толстая желтая луна стала чуть – чуть худеть. Пропела и тут же замолкла какая-то одинокая лесная птица, но через минуту – другую ей ответили, и она, осмелев, стала выводить свою несложную мелодию, состоящую только из одной фразы «чви – чви». Под этот шепелявый свист Люська так и заснула опять на старом диване, успев помечтать немного о том, как бы так научиться рисовать, чтобы передавать не только краски, цвет и свет, но и звук, а то и музыку.
Она проснулась и вскочила, услышав знакомый, с хрипотцой, бой старинных часов. Видимо, она проспала первые удары, потому что, заглянув с террасы внутрь, увидела через окно, что пары уже спустились вниз и танцуют, бабочки порхают, кролик одиноко прыгает между танцующими, змея устроилась на коврике у диванчика – канапе, а пол устлан лепестками красных роз и сиреневых ирисов, еще какими-то мелкими цветочками. Длинные оборки бальных платьев задевали их. Тогда лепестки поднимались, а покружившись, тут же падали опять, чтобы снова подняться, задетые кружевным подолом танцующих дам. Люська с удивлением и радостью заметила, что и взрослые, и дети были намного веселее,