продолжила бы общение, но Яна не позволит ей поступить, как она того желает.
– Носовы! – внезапно кричит учитель на весь кабинет, отчего я вздрагиваю всем телом, словно обращаются ко мне. Мужчина в два шага пересекает расстояние до парты Яны и Алены, а я вижу, как они равнодушно переглядываются, будто ничуть не испугались последствий своего поведения, в чем бы оно ни заключалось.
Настя не обращает внимания на происходящее в классе, корпя над моей работой, а я невольно сжимаю листок с ее заданиями, только потом осознав, что немного погнула края листа. Многие в классе также смотрят на учителя с неподдельным ужасом, потому что знают, каким вспыльчивым и неадекватным он может быть, когда дело касается нарушения порядка на его уроке.
– Отдай мне то, что передала сестре! – учитель протягивает Яне руку, и она слегка отодвигается назад. Мужчина ждет несколько секунд, после чего переходит на крик. – Я с кем разговариваю! Живо отдали свои записочки, это вам не детский сад!
Яна забирает у Алены маленький клочок бумаги и отдает учителю без лишних слов. На секунду она косится в мою сторону, и я готова поклясться, что вижу тень ухмылки на ее лице. Что это значит? Она даже ничуть не переживает, что учитель прочтет их переписку с Аленой, и в какой-то степени будто, напротив, желает этого.
Учитель смотрит на листок, его глаза бегают по бумаге, после чего взгляд проясняется, и он поднимает голову. Мой желудок падает куда-то вниз, когда я осознаю, что он глядит прямо на меня. В миг меня обдает сначала холодом, затем жаром, и не успеваю я ничего сообразить, как он уже стоит через две парты от нашей.
– Алеся Романова! Встать! – он надрывается, словно от этого зависит его жизнь. Я цепенею, не зная, что мне делать, как поступить, а в это время Настя застывает и перестает писать. Я быстро поворачиваю на нее голову, вижу, что она решила всего лишь четыре задания из десяти, причем два, решенных мною, после чего стискиваю листок с ее работой пальцами. – Я кому говорю!
За долю секунды пытаюсь сообразить, как себя повести, мелькают различные идеи и мысли, но я не успеваю ухватиться ни за одну, потому что сильно нервничаю. Весь класс следит за моими движениями, словно получает удовольствие от происходящего, несмотря на то что я ничего не делала им плохого. Просто такова сущность людей – им хорошо, когда кому-то очень плохо. Вспоминаются слова Сени о том, что нужно уметь лгать и извираться, иначе жизнь поставит на колени.
У меня нет выбора, вероятно, я совершила оплошность, дав понять учителю, что за меня задания решает Настя. Медленно оглядываюсь на соседку, мысленно прося не вмешиваться, затем начинаю вставать. Может быть, это выглядит и вызывающе, но я не отвожу глаз от учителя, будто говорю, что ничуть не боюсь наказаний. Листок с работой Насти по-прежнему в моих руках, точно прикосновения к шуршащей бумаге помогают мне собраться с мыслями, что, конечно же, не так.
– Скажи