Но разве не семья должна быть для тебя на первом месте? – Голос Майка звучал совсем убито, но не ему, а мне было суждено до конца своих дней жалеть о решении отправиться в эту поездку.
– Майк, всего четыре дня.
Я солгала ему. Потому что не хотела, чтобы он увидел, насколько я бесхребетна. На самом деле вместо меня преспокойно могла поехать Люси. Ей предстояло бы сопровождать Мину в первый раз, поэтому я долго готовила свою помощницу, убеждалась, что она понимает, в чем состоят ее обязанности. Люси ликовала. И была благодарна мне за то, что я предложила поездку ей. В пятницу перед уходом с работы я заглянула к Мине, чтобы пожелать ей счастливого пути и убедиться, что ее все устраивает. Но, едва шагнув через порог, я поняла: нет, не все.
Она стояла ко мне спиной, не желая даже замечать мое присутствие. Пока я еще раз пробежалась по ее графику, который, честно говоря, был непростым и очень плотным – целый ряд совещаний, обедов и ужинов, – она барабанила пальцами по подоконнику.
– Мне очень жаль, что я не могу поехать с вами, но я уверена, Люси справится, – уже не в первый раз пообещала я.
– Вы ясно дали понять, каковы ваши приоритеты, Кристина, и я не стану делать вид, что не разочарована. Учитывая, насколько напряженной будет для меня эта поездка, я надеялась, что вы передумаете. Впрочем, вы же говорите, что Люси как-нибудь да справится. – Она взглянула на часы. – Боже, уже так поздно? Странно, что вы еще здесь. Разве вам не пора бежать домой, к своей семье?
Издевка в ее голосе больно уколола меня.
Я вернулась к себе, собираясь надеть пальто и уйти домой, но, спохватившись, обнаружила, что в задумчивости сижу за своим столом. Раньше я никогда не подводила Мину, ни разу не дала ей повода выразить разочарование во мне. Хочу думать, что я колебалась, но не уверена, что у меня были хоть какие-то сомнения, когда я взялась за телефон и позвонила в авиакомпанию, чтобы переоформить билет на себя.
В воскресенье вечером, когда Мина увидела меня ждущей в аэропорту, в ее глазах отразилось… нет, не восхищение, но уважение особого рода, какого я прежде не замечала.
– Так вы передумали? Прекрасно. Ценю ваш профессионализм, Кристина. В этой поездке мне не помешает ваше хладнокровие.
Мое хладнокровие. То, что Мина считала достоинством, а мой муж – недостатком.
– Не делай этого, Кристина, прошу тебя, – заговорил он, когда я открыла входную дверь, и ему, наверное, казалось, что мне было все равно. Но нет. На самом деле нет. – Знаешь, еще можно передумать, – добавил он, когда засигналило такси.
Одно из моих величайших сожалений – о том, что я не послушала Майка. Не передумала.
В той поездке мне не спалось, и я помню, как в последнюю ночь в Нью-Йорке смотрела в окно своего номера в отеле, стоя за шторами и прижавшись лбом к стеклу. Здания были празднично освещены. Я восхищалась выставленной напоказ смелостью этого города. Дело было в 2003-м, всего через два года после теракта, показавшего, насколько уязвим Нью-Йорк, но там, где я стояла в тот момент, в это верилось с трудом. Несмотря на четыре