сорока стучал в стекло и светил фонариком мне прямо в лицо. Я прикрыла глаза рукой.
Я напомнила самой себе кролика, попавшего в западню. Взглянула налево. Никого.
И тут я приняла решение: резко дернув дверцу машины, я выскочила и бросилась бежать. Но мне удалось пробежать лишь метра три. Сзади меня кто-то схватил, повалил на снег, и я услышала гортанный голос:
– Бери девку, и в машину. Живей! Живей!
«Что им от меня надо? Выкуп?»
Мне заломили руки и потащили почти что волоком к машине.
– Что… вам надо? – прохрипела я.
– Заткнись! – резко приказали мне. – Заткнись!
Я замолчала.
Меня втащили в джип и швырнули на сиденье. В машине было еще двое мужчин. Один сидел за рулем, мне был виден его стриженый затылок, заметила я и мощные плечи. Другой развернулся ко мне. Он был худощавым, на его левой щеке змеился шрам.
– Ну что?
– Ничего! – огрызнулась я. – Может, все-таки скажете, что вам от меня нужно? Деньги? У меня их немного… Но я…
– Заткнись! – голос у него был такой, что по моей коже побежали мурашки. – Сейчас все скажем. Ты… – он ткнул пальцем в меня. – У тебя есть фильм. О чеченских детях. Да?
Я молчала.
– Я спрашиваю: да?
Господи, но откуда они узнали об этом?! О нашем ролике? И зачем он им?
– Вы работаете на Хризенко или на Подгорова?
– Я тебя спрашиваю, а ты – отвечай. Поняла? Вопросы здесь задаю я!
И как бы в подтверждение своих слов он толкнул меня в плечо, которое сразу же сильно заныло.
– Фильм есть?
– Был.
Брови его взлетели вверх:
– Как – был?
Я сглотнула:
– Его у нас украли.
Никакой видимой реакции.
– Когда?
– Мы обнаружили это только сегодня.
– Ты врешь!
– Нет! – для большей убедительности я мотнула головой. – Это правда.
– Слушай! – он подался вперед, и его глаза расширились от бешенства. – Ты со мной в прятки не играй! Фильм должен быть у меня. Понимаешь?
– Зачем?
Он схватил меня за руку повыше локтя и больно сдавил. Я охнула.
– Где он?
– Да отпустите вы меня! – И я попыталась вырвать руку.
– Я же говорил: никаких вопросов!
Он отпустил мою руку и «просверлил» меня яростным взглядом.
– Хорошо. – Я тяжело дышала, пытаясь перевести дух. – Я больше не буду спрашивать.
– Я тебя спросил! – Он сделал ударение на слове «тебя».
– Я сказала правду: я не знаю, где фильм и кто его украл.
Наступило молчание: тяжелое, сумрачное. Во рту у меня пересохло.
«Неужели убьет?» – как-то равнодушно подумала я. Глупость какая-то! Неужели Хризенко и Подгоров пошли на такую явную уголовщину? Хотят меня свалить? Выставить мой ролик в Каннах и тем самым поднять свой рейтинг? Этот тип, судя по всему, мне не верит. И что дальше?
– Ладно, – он помолчал. – У нас с тобой