их идеям сионистским:
«Вся семья Абрама Коваля и семья Гарри Гурштеля не смешивались с “еврейским коммьюнити” Сью-Сити, поскольку они не посещали синагогу и редко принимали участие общественных мероприятиях еврейской общины»[239].
А что можно сказать о сыновьях?
В Америке Шая занимался в изостудии и был художником-любителем. Вот что вспоминала об этом его дочь Гита в 1993 г.:
«Он и в Россию приехал с чемоданом красок, которые потом мы, дети, порастаскали на чердаке, где лежал чемодан. Заниматься ему рисованием некогда было… И только когда вышел на пенсию, у него уже склероз был, и руки тряслись, он снова взялся за рисование»[240].
Исайя, Габриель и Жорж Ковали в Сью-Сити незадолго до отъезда из Америки[241].
В семейном архиве есть фотографии транспарантов и плакатов, которые Исайя рисовал для рабочих демонстраций.
Взгляните на эту фотографию из семейного архива Жоржа Абрамовича.
Демонстрация в Сью-Сити[242].
Этот фотоснимок запечатлел демонстрацию в Сью-Сити, на которой ее участники держат в руках транспаранты, изготовленные по рисункам Исайи. На переднем плане плакат с надписью «Партия борьбы твоего класса – коммунистическая партия». Мне почему-то кажется, что господин в шляпе на переднем плане – агент ФБР, «ментально фотографирующий» происходящее для составления отчета.
Думаю, что положительный ответ на вопрос о том, поддерживал ли Исайя взгляды отца на принципы социальной справедливости, не вызывает сомнений.
А что думал о коммунизме Жорж? Не как о «социальной идее», а как о ее реализации в СССР? Выше уже было приведено свидетельство его школьного товарища Мэр-вина Дж. Класса. Вот еще одно от другого однокашника по CHS, Морриса Лефко:
«Коваль был очень категоричен в своих высказываниях о преимуществе России над США во всем, что касается бедного человека, и чувствовалось, что он был насквозь проникнут любовью к России»[243].
Конечно, оба эти фактора – массовая безработица и склонность к «коммунистическому взгляду» на это социальное явление – побуждали Жоржа к активной деятельности.
По приезду в СССР эти устремления в рамках тогдашней действительности осознавались как «революционный порыв». И, заполняя очередную анкету, Жорж, в ответе на стандартный вопрос «Участвовал ли в революционном движении и подвергался ли репрессиям за революционную деятельность до Октябрьской революции и после, во время оккупации[244] (за что, когда, каким)», писал:
«В С.Ш.А. в 1930–32 годах участвовал в работе союза безработных. Был дважды арестован, но не судился за участие в демонстрациях»:
Фрагмент «Личного листка по учету кадров» Ж.А. Коваля, 1938 г.[245]
Пара полицейских арестов «за участие в демонстрации» с отсидкой пары ночей в полицейском участке, конечно, не могли быть причиной решения покинуть страну. В студенческой