рубля с полтиной отдай. А семга? Девяносто копеек фунт! Никаких денег не напасешься!» – «И не говорите, Лидия Прокофьевна, – поддержала Трефилова. – Вчера как зашла на рынок, так и обмерла вся. Статочное ли дело – фунт винограда сорок копеек, десяток лимонов – три рубля. Из Италии, говорят, везли. Да хоть из Бразилии! Чего цены ломить?»
Перешли на моды и в этой связи дружно осудили чересчур вольный наряд, который позволила себе на недавнем городском балу госпожа Мигалова. По общему мнению, декольте соперницы было слишком рискованным. «Она бы еще заголилась вся, прости господи», – взволнованно сказала редакторша Девяткина. «Было бы что заголять, – произнесла со смехом госпожа Меняйло, жеманно трепеща веером. – А то ведь кожа да кости…» Женщины обменялись понимающими змеиными взглядами.
Настенька сидела в кругу дам, однако участия в общем разговоре не принимала. Сергей искоса поглядывал на девушку. Она была очаровательна. Скромное палевое платье очень шло ей, оттеняя темные волосы, заплетенные в косу. В хрупком лице ее было столько свежести и чистоты, что Сергею жгуче захотелось нарисовать девичий портрет. Лучистые карие глаза, изящный подбородок, слегка приоткрытые в задумчивой улыбке розовые губы, – о, как все это просилось на полотно!.. Гусар невольно вздохнул и вдруг заметил, что интерес к Настеньке проявляет не только он. Доктор Терентьев исподлобья и довольно пристально смотрел на девушку. Сергею сделалось неприятно. Мимолетно возникло желание взять доктора за лацканы визитки и хорошенько встряхнуть или даже вызвать на дуэль. Утешало, правда, что Настенька никакого особенного внимания на Арнольда Александровича не обращала. А вот Белозерова несколькими взглядами удостоила…
Вечер шел своим чередом. Фуршетный стол уже понес ощутимые потери, атмосфера в гостиной царила самая непринужденная, однако чувствовалось, что в воздухе висит некое ожидании. Ждали, естественно, месье Дюваля. Девяткин в подробностях рассказал, что утром уже побывал у ясновидца в номере, который тот снял в гостинице «Норд», взял интервью. Француз любезно подтвердил, что вечером, после выступления в клубе, на заседание кружка непременно пожалует.
Наконец, взглянув на часы-луковицу, Девяткин подошел к хозяйке и, что-то шепнув на ухо, удалился.
– Господа, Михаил Данилович пошел встречать месье Дюваля, – торжественно сообщила Авдотья Семеновна, грузно поднимаясь. – Должен подъехать с минуты на минуту.
Общество заволновалось. Дамы стали шушукаться, а мужчины принялись поправлять галстуки и одергивать сюртуки, хотя менее всего визит французского ясновидца можно было считать официальным.
Спустя четверть часа Девяткин церемонно ввел в гостиную двух людей. Один из них, плотный русоволосый человек, точно был Фалалеевым, русским импресарио знаменитого француза. Другой, стало быть, – долгожданным месье Дювалем.
Глава седьмая
Месье Дюваль, немолодой человек лет пятидесяти,