в настоящий момент не нашлось. После того, как Антон бросил меня, я сменила замки в своей квартире. Секунду подумав, я решительно направилась на кухню. За обеденным столом сидел чёрт.
Только не подумайте, что я сошла с ума или сочиняю небылицы. На моём месте вы бы тоже сразу поняли, что за незваный гость пожаловал к вам. Нет, у него не было поросячьего пятачка, рога тоже отсутствовали, и выглядел он вполне прилично. Но это был именно чёрт. Он листал рекламный журнал и при моём появлении не выразил никакой эмоции, что меня немало удивило, а затем напугало. Что ему надо?
– Добрый вечер, – пробормотала я смущённо.
– Вечер добрый, – плеснулся мне навстречу приятный баритон, – прошу не волноваться. Я к вам по делу.
Я плюхнулась на стул, бросив тяжёлые пакеты с продуктами на пол. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. До чего же он был красив! Выразительные глаза, стремительные брови, чётко очерченные губы. Ну конечно, подумала я, приходя в себя, он и должен быть таким. Обаятельным и соблазнительным. Одет в белую рубашку и чёрные брюки. Дресс-код, усмехнулась я про себя и, задержав взгляд на его волосатых руках с длинными острыми ногтями, произнесла как можно более приветливо:
– Я могу быть чем-нибудь полезной?
– Я здесь, чтобы выполнить ваше желание, – коротко ответил гость. – Разрешите представиться – Симон.
– Лидия, – произнесла я, радуясь тому, что мои молитвы услышаны. Зло должно быть наказано! Год назад сбежал мой гражданский муж, оставив большой банковский долг; как-то необдуманно я поддалась на его уговоры и оформила на себя кредит, при помощи которого Антон решил свои финансовые проблемы и благополучно отбыл из города. Я совершила глупость, но разве у нас была не семья и мы не должны были помогать друг другу?
Я незаметно вздохнула, предавшись воспоминаниям. Первое время мне не хотелось жить, так сильно потрясло предательство любимого человека. Затем пришло осознание страшного кредитного долга. Наверное, многим он показался бы не очень страшным, но только не мне с крошечной зарплатой музыкального руководителя в детском саду и периодической подработкой репетитором по обучению игры на фортепиано. Денег не хватало катастрофически, банк не шёл ни на какие уступки, и я, чувствуя, что попала в западню, растерялась окончательно. Мой старший брат, узнав о случившемся, долго орал на меня, но я знала, что в конце концов буду не только прощена, но меня даже пожалеют. Конечно, пожалеет не Мишка, а его любимая жена Полинка. С ней Мишка состоит в браке десять лет, растит двух дочерей и счастлив до безумия – в этом сомневаться не приходится. Полинка тоже очень счастлива, я это не просто знаю. Их отношения строились и развивались у меня на глазах – нам довелось долгое время жить в одной квартире, оставшейся от родителей. Мы с Мишкой осиротели ещё будучи школьниками: я заканчивала пятый класс, он – десятый. Страшная автокатастрофа унесла жизни наших родителей, и надо было как-то перенести трагедию, смириться с ужасной потерей, строить планы на будущее. Надо было жить. Бабушка, приехавшая в то лето к нам погостить, похоронила сына с невесткой и больше никуда не уезжала, потому что нужно было присматривать за двумя сиротами. Мишка враз повзрослел, и вдвоём с бабушкой они долго возвращали меня к жизни. Я никак не могла смириться с потерей, постоянно плакала и надолго угодила в больницу, перенеся несколько раз подряд серьёзные заболевания.
Мишка успешно отучился в институте, как того требовала бабушка, и стал работать инженером-механиком. Впрочем, работать он практически начал с первого курса, чувствуя ответственность за всё, что происходило в нашей семье. К бабушке он относился с уважением и даже почтением, но все свои решения принимал самостоятельно. Я оказалась более послушной, но, закончив музыкальное училище, наотрез отказалась поступать в консерваторию, заявив, что надо работать, чтобы ни у кого не сидеть на шее. Пойти на некоторые уступки всё же пришлось – бабушка очень хотела, чтобы мы с братом учили французский язык. Мишка увлёкся горными лыжами и думать не думал о французском, а мне неожиданно понравился язык великих Александра Дюма, Виктора Гюго, Жюля Верна и других мастеров. Бальзака и Экзюпери мы с бабушкой читали в подлиннике, а Мишка еле сдерживал смех. Не знаю, что его так уж смешило – язык я выучила очень неплохо. Бабушка была убеждена, что однажды французский сослужит мне добрую службу. Она и сама довольно сносно болтала по-французски, а её лучшая подружка всю жизнь проработала в институте иностранных языков и была у меня репетитором долгое время. Впоследствии я несколько раз в месяц ездила к ней в гости, иногда с
бабушкой вместе, и мы хорошо проводили время. Надо ли говорить, что все разговоры велись исключительно на французском? Мне нравились наши встречи, наши беседы, и эти чувства были взаимны, но к моему двадцатилетию старенькие подружки обеспокоились не на шутку – у меня ещё никогда не было парня или хотя бы друга мужского пола.
– Лидочка, ты слишком много времени проводишь дома! – периодически слышала я от моих бабулек, – тебе надо больше гулять, встречаться со сверстниками!
Я только