чтобы это мироощущение так просто кануло в Лету. Прощение – как неправомочность земного суда.
Тарикат суфия включает как терпение, так и любовь. Это мне ближе. «Всепрощающая любовь», – говорю я. «Прекрасно, когда человек способен открыть в себе любовь к добрым людям… – вторит мне из глубин древности седой Накшбанди, – …но он уже у цели, если смог полюбить даже ничтожных».
«Молодой человек, а вы знаете, что в традиции суфизма признавалось чудом?» – вопрошает меня старый служащий музея. «Это три вещи: шестое чувство; способность к перемещению физического тела любой массы; реальное и мгновенное восприятие действительности». Ого! Последнее в списке действительно является чудом. Хотя мы и редко это понимаем… Всего остального наука уже добилась… Я сижу на холодной ступени в шаркающей тишине усыпальницы великого завоевателя. Могу ли я его о чём-либо спросить? Конечно, могу. Мёртвые говорят, и ещё как. Казалось бы, нет. А почему? Потому что мертвы? А чем мы говорим? Языком, словом? О! Ведь говорят только дела, всё остальное – звуки. В мраке подсознания узловатой каллиграфической вязью проявляются слова великого суфия: «Тот, кто нуждается в мудрости, часто считает, что нуждается в информации; тот, кто обладает информацией, часто полагает, что обладает мудростью; тот же, кто обладает мудростью, становится свободным от необходимости в информации». Гулкая тишина подсознания. Ощущение капли, упавшей в вечность. Полёт частицы над бездной. Я всё понял. Озарение – это место + время + понимание…
Мы стоим возле мечети Ходжа Зиёмурод. «Тимур, иди, загадай желание, и если желаешь его сильно-сильно, оно обязательно сбудется!» – кричу я. Я и без всяких чудес знаю, что если ты до бессилия желаешь чего-либо, думаешь об этом – судьба обязательно пошлёт тебе решение. Помню, как несколько лет назад, сидящий в моей кухне друг Данила возбуждённо объяснял: «Ну, это вообще чудо! Как религия какая-то! Реально сбывается! Понимаешь, несколько месяцев думал над этим, но ничего не решил. Накануне доставки ожидание стало невыносимым. Решения нет. Стою с Сашей перед цехом и думаю о неизбежности конца. Окликнул некий человек. Оказывается, Сашин знакомый, заехал на озеро карпов покормить, тут нас увидел. «Как дела» там… о том, о сём.. А чего грустим? А? Ну, ладно, хочешь, я завтра приеду, порешаю?» Женя, я не поверил, но на следующий день приехал этот чувак, привёз всё, что надо, и уехал. И как это, Женя, называется? Да разве у тебя такого не бывало? Вспомни! А как ты сам первый бус привёз, ты хоть сам помнишь? Кто тебе тогда всё сделал, если только не Бог? А как ты без солярки по Германии шестьсот километров протянул? Помнишь? А ещё не замечал, что если очень боишься, что гаишник остановит, он остановит обязательно? Ну, Женя! Вдумайся! МЫСЛЬ МАТЕРИАЛЬНА! В этом и есть сущность молитвы».
Ходжа Зиёмурод… Говорят, Тамерлан перенёс сюда мощи Джирджиса – христианского святого Георгия, – и захоронил их возле мечети. В советское