источник блаженства». Признаться надобно, что я столь была проста, что всему етому поверила. И ежели что ободряет меня открыть свету слепоту мою во всей ея точности, несмотря на разные, может быть, вредные для меня слухи, так ето едина мысль, что я чрез чистосердечное признание заблуждений моего разума, может быть, доведу до того других добросердечных людей, которые еще не оставили тогдашняго моего мнения, что они, бродя по сему таинственному пути, примут разум свой в путеводители.
У нас Калиостр весьма тесно соединял между собою закон, магию (таинственную науку) и франмасонство. Сколь ни грубо было его обхождение, ибо часто без малейшей причины с запальчивостию на нас он бросался, столь кротко, впрочем, вел он себя во всех своих разговорах. Он уверял нас, что те, которые желают иметь с духами сообщение, должны сильно противуборствовать всему, что есть вещественно; а для того и сам он старался с лишком умеренным казаться как в пище, так и в питье, хотя в самом деле он и не был таков. Но мы столько были им ослеплены, что и сего противуречия в нем приметить не могли. Мне кажется, что Граф М. весьма справедливо говорит о Калиостре, что ежели бы он имел больше знания в настоящей химии, в оптике, коротко сказать, в основательных науках, и умел бы точнее вникнуть в нравы и обхождение большаго света, то бы он под ложным видом волхва, при толь коварной своей душе, и при нынешней толико распространившейся привязанности к чудесам, еще лучше, а может быть, и гораздо честнее, мог играть роль свою. Для удобнейшаго сравнения различных его уверток, деланных им в Митаве, Варшаве и в Стразбурге, сообщаю я здесь письмо одного моего стразбургскаго приятеля, которой удален от всякаго духовидения и которой оное письмо в 1781 году писал ко мне, зная мое расположение, что я столько, сколько могла, старалась примечать следы хитраго мошенника, котораго я тогда еще не знала совершенно.
«Стразбург, от 7 Июня 1781 года.
Я хочу вам описать сколько возможно обстоятельнее и вероятнее все то, что я имел случай узнать о Графе Калиостре. Я говорю вероятнее, потому что сколь много говорят в пользу, столько же много и против сего необычайнаго человека; он же сам в своих намерениях столь скрытен, что, по моему мнению, надобно еще до времени отложить, чтоб получить об нем совершенное понятие. Он имеет до безумия страстных друзей и прегорьких неприятелей; он кажется весьма открыт; но le coup de maître reste dans mon coeur, то есть главнейший предмет кроется в моем сердце, сказал он сам здесь одной даме, которую он, против своего обыкновения и правила25, весьма много почитал. А по етому случаю узнал я следующее: Граф Калиостр говорит, что он врачебной науке учился в Медине, и надобно думать, что он там иначе научился знать природу, нежели как наши Европейские лекари; мы лишь мимоходом пробегаем знаки болезней и перемен в теле человеческом, у него же в училище заведено, чтоб не только пульс (которой он, по общему признанию