Тюфяк. Алексей Писемский

Бахтиаров тоже довольно быстро пошел на другой конец залы: там стояла Лизавета Васильевна и разговаривала с каким-то плешивым господином. Бахтиаров подошел к ней и несколько минут оставался в почтительном положении.

      – Je vous salue, madame![7] – произнес он потом довольно тихо. Лизавета Васильевна вздрогнула и обернулась: все лицо ее вспыхнуло, и она ответила одним молчаливым поклоном; Бахтиаров тоже, кажется, не находился, что говорить, и только пригласил ее на следующую кадриль: Лизавета Васильевна колебалась.

      – Извольте, – отвечала она после минутного размышления. Оба они простояли еще несколько минут в странном молчании, наконец, Лизавета Васильевна опомнилась и подошла к брату.

      – Поль, которая же она? – спросила молодая женщина, не могши скрыть внутреннего беспокойства.

      – Ее здесь нет, – отвечал Павел, сидевший все это время в прежнем положении.

      – Пойдем, походим, – сказала она, взяв его за руку.

      – Нет, я не пойду.

      – Бога ради, Поль; ты мне нужен.

      – Не могу, сестрица.

      – По крайней мере сядь около меня, когда я буду танцевать. Пожалуйста, Поль.

      – Хорошо.

      Лизавета Васильевна тотчас подхватила какую-то рыжую даму и начала с ней ходить по зале; Бахтиарову, кажется, очень хотелось подойти к Масуровой; но он не подходил и только следил за нею глазами. Проиграли сигнал. Волнение Лизаветы Васильевны, когда она села с своим кавалером, было слишком заметно: грудь ее подымалась, руки дрожали, глаза искали брата; но Павел сидел задумавшись и ничего не видел.

      Всю эту сцену видела молоденькая дама, рассердившаяся на Бахтиарова: она видела, как он встал и пошел к Лизавете Васильевне; видела обоюдное их смущение и, сообразивши слова Бахтиарова о неожиданном его счастье, тотчас поняла все.

      – Как я сейчас взбесила Бахтиарова! – сказала она, подойдя к даме в очках.