на той стороне. А знаешь, Левченко, это даже очень и неплохо! Ну, то есть то, что мы чуток светанулись – это херово, понятно. Но то, что мы об этом узнали накануне запланированной нами большой южноевропейской карусели – очень даже ничего. Это ж какой простор для работы службы твоего Ведрича появляется! В общем, повод прочесать кадры перед балканской мазуркой у нас появился… – генерал устало улыбнулся: – Ах, деваха, орден Красного Знамени ей можно вешать – как минимум!
– Сейчас таких нет.
Калюжный махнул рукой.
– Знаю. Ну, крестик этот серебряный, с дурной лигатурой… Орден Мужества. Но тогда – минимум первой степени! – Затем, посерьезнев, спросил: – Ладно, что думаешь делать по этому поводу? Как супостата будешь искать, какие своему Ведричу задачи будешь ставить?
– Ну, процедура известная. Первый тур сыграем по классическим образцам. Одному подозреваемому говорим, что листовки и адская машинка в дворницкой, второму – что в дровяном сарае, третьему – что на кухне. И ждем, куда заявятся жандармы… Да и вообще, может, это утечка из финансового управления министерства обороны?
– Не думаю. Там уверены, что мы организационно, хоть и без оглашения сего факта, в штате СВР… О том, что мы никто и звать нас никак – кроме наших, никто не знает. Насчет заделки утечки… Да, процедура известная. Что ж, подготовь списочек тех, кому про листовки планируешь сообщить, и варианты… ну, скажем, по переброске партии английских паспортов для палестинцев в Софию. Пойдет?
– Пойдет. Напряжем Артаксеркса и его людей, дело несложное.
– Но чтоб ни одного не засветить! Сумеешь отработать?
– Обижаете, Максим Владимирович. Когда мой отдел портачил?
– Пока – тьфу-тьфу – Господь миловал… Ладно, кликни там Гончарова, пусть разъяснит нам текущее положение. В части, его касающейся…
Подполковник вышел из кабинета начальника и, спустившись на первый этаж, постучал в последний слева по коридору кабинет.
– Кого там черт принес? – раздался из-за двери недовольный голос.
– Серега, давай к генералу. Слышать хочут!
– Добро. Три минуты!
И ровно через три минуты из своей «берлоги», куда он старался не допускать никого из посторонних, вышел подполковник Гончаров – начальник аналитической группы, поджарый, бритый наголо – по моде тридцатых годов – рослый мужик; в аналитики он загремел два года назад, когда случайно переусердствовал в допросе пленного французского летчика в боснийских горах. Пилот «миража» оказался хлипковат и отдал Богу душу – подполковника же Гончарова за сие самоуправство от оперативной деятельности отстранили и загнали за стол, чего он своему начальнику в глубине души так и не простил.
Тщательно закрыв дверь, он спросил деловито:
– Что зовут пред светлы очи?
Левченко развёл руками.
– Мне генерал пока не докладывает. Хочет, чтобы ты разъяснил, а что – обстановку в спальне голландской королевы или структуру финансовых потоков наших