предупреждение, если кто-то из котов или котят пытается нарушить границы его личных владений.
Впрочем, людей Царь тоже не жалует. Вот поглядите на него, в этот момент он сомневается – стоит ли заходить ко мне в гости? Остановился на пороге. Чуть слышное – мяу – кот обозначил, что он тут. Никаких унижений и просьб, подобострастного мурлыканья, никто не станет тереться о ноги, сама должна понимать – Царь трапезничать желает. Я всё понимаю, и достаю пакетик «Гурмэ», который берегу только для перса. Это не какой-нибудь дешёвый «Фрискес».
Увидев в моих руках любимое лакомство, Царь оживляется, несколько теряет своё величие и рысцой забегает в комнату. Теперь он готов пойти на контакт. Лиля называет это: «Я буду разговаривать с вами только в присутствии своего пакетика». Ритуал много раз отрепетирован. Царь замирает, ждёт, когда я подхвачу его под белоснежное пушистое брюхо и посажу на стол, переложу корм в его личное блюдце. Его Величество не торопясь приступает к еде.
Здесь он защищён от других претендентов на «Гурмэ» – я бесцеремонно сбрасываю Чмушку, который как самонаводящаяся торпеда рвётся к чужой порции и прикрикиваю на Морковкина. Царь медленно, со вкусом ест. В этот момент можно позволить себе наибольшую вольность – прикоснуться щекой к его боку, к этой нежной как пена, белоснежной, густой и душистой шерсти. Сейчас Царь разрешает мне такое святотатство и даже слегка мурлыкает.
– Где вы теперь, кто вам целует лапы? – растроганно говорю я.
Лапы у Царя умилительные – короткие и толстые. Я знаю, что когда поест – он тяжело спрыгнет на пол, передёрнется – как же, его касались человеческие руки, сколько же теперь отмываться? – подойдёт к двери, и снова прозвучит чуть слышное «мяу». Царь желает выйти.
– Хватит их наваживать! – говорит Лиля в приоткрытую дверь, – Я вон овсянку с курицей варю, да разве ж они будут – после твоих щедрот!
Я включаю ноутбук. Есть несколько минут, чтобы посмотреть новости. По главной странице Яндекса скольжу беглым взглядом. Инопланетяне у нас не высадились, атомная война за ночь не началась. Новостей с пометкой «молния» тоже в программе не значится.
Открываю почту. Как обычно две трети новых писем – это никому не нужный спам. По вечерам я подрабатываю на бирже копирайта, пишу тексты, работаю через интернет. Вот короткое письмишко, что заказчик принял работу. Конечно, платят копейки, но каждая из них у меня на счету, как и у Лили.
Жизнь давно перевалила за экватор, и я отчётливо ощущаю, как с каждым годом уходят силы. И надежды на перемены к лучшему нет. Где-то там, в высших мирах определено моё место и задача – выживать, ходить по грани между голодом и сытостью (коньяк не в счёт, он мне порою нужнее, чем хлеб). А во всём остальном почти монашеский аскетизм. Например, одежду время от времени «подают» знакомые – то, что им уже не нужно, не будут носить. Есть ещё распродажи, есть рынки, где торговцы с восточной внешностью