в него не пролезешь, а со стороны Гнилой, можно было. А в середине там небольшой пятачок был, как раз лечь можно было. Там тот солдат и сидел, может сам туда залез, может дед его туда направил, не знаю. Соломы там настелили, какую-то кохтину ему дед дал. Я ему в обед есть носил. Дед отправляет и наказывает, гляди мол, никому, ни гугу, и долго там не задерживайся. Мне этот раненый, что-то рассказывал, а вот что не помню, мал ещё был. Так он у нас с неделю, наверное, прожил, а потом ушёл. Что с ним стало, не скажу.
Вскоре после этого, на ровную площадку за хутором, там, где в 60 – 70 годы была плантация, напротив дома Алексея Минаева, сел немецкий самолёт. Увидев его, мы всей компанией побежали к нему, когда такое увидишь? Так же, на коне к самолёту подъехал Швечиков Василь. Из самолёта вышли три немца, которые стали нас расспрашивать: курка? яйко? млеко? Но увидев, что толку от нас будет мало, они ссадили с коня Василя Швечикова, и сев на него вдвоём, поехали в хутор. Третий же – пилот, остался. Желая развлечься, он снял с меня кепку и повесил её на крючок под крылом самолёта. Сколько тогда мне лет было, восьмой год всего, до кепки даже подпрыгнув ни как дотянутся, не мог. Мне хоть плачь, а немец хохочет, ему весело! Видя это, вся остальная детвора разбежалась, кто куда, один я кручусь, прошу кепку отдать. Немец немного покуражился и отдал, тут и я стрекача задал, только пятки засверкали.
После того как наши войска ушли из хутора, сараи на ферме, переделанные в казармы, по очереди занимали немцы, румыны и юлдаши. Сначала там разместились немцы. Помню такой случай, однажды немцы привезли, откуда-то живых кур – леггорнов. Они белые такие, красивые, наверно из них решили себе суп сварить. Там рядом с сараями домик стоял, то ли эти куры сами сбежали, то ли немцы их выпустили, решив, поохотится на «дичь», не знаю. Но они вокруг этого домика бегали, а немцы в них стреляли. Стрелять стреляли, да больше всё мимо. Дело было к вечеру, ну и мы ж тут ка тут, с соседской ребятнёй. Скот домой с пастбища гнали, увидели эту потеху, весело нам стало, смеёмся над немцами. Это сейчас понимаешь, что под пулю угодить могли, а тогда страха не было. Это было как игра.
Группенфюрер Краснов
Тут прибежал Алексей Горшколепов, он постарше нас был и по-немецки кое-как изъясняться мог, в школе немецкий язык учил. Стал с немцами с горем пополам изъясняться. Те заинтересовались этим. И кто-то из солдат, по всей видимости, офицеру о нём рассказал. Тот приказал его привести к нему. Алексей как услышал об этом и испугался. Потихоньку, потихоньку и в вишнёвый сад Казьминых (нашего двоюродного деда) юркнул, он до вашего огорода тянулся (моей бабушки Анастасии Севостьяновны). Искать Алексея никто не стал, очевидно, немецкий офицер просто поговорить с ним захотел. Немцы вообще вели с себя местным населением без особого высокомерия и особо не мародёрствовали, до осени 1942 года. Очевидно, хотели тем самым привлечь к себе казачье население. Говорили, что в Миллерово