Все ясно, спасибо, – пробормотал Мазуз. – Вы знаете... Я вам потом позвоню... Мне надо все обдумать.
– Что обдумать?
– Все... все… Да хранит вас Аллах. – Он бессильно уронил трубку на рычаг. Из состояния транса его вывел голос Раджи: – Сайиди! Творится что-то странное. Ахмед Хури, которого вы отправили на плато Иблиса, пропал вместе с камерой.
Дверь вагончика отворилась, и на пороге на фоне голубого полудня прорисовался Шауль Левитас, худенький солдат с длинными черными пейсами. Пейсы смотрели вниз. Вниз смотрел большой нос солдата. Вниз смотрели грустные черные глаза.
– Заходи, Шауль, садись, – тепло приветствовал его Коби.
Шауль зашел и сел, но без энтузиазма. Некоторое время он разглядывал линолеумный пол неопределенного цвета, затем поднял глаза и устремил на капитана взор, полный печали.
– В увольнительную на шабат? – догадался Коби.
Солдат мрачно кивнул.
– Чей день рожденья на сей раз?
– Мамы, – просипел солдат и вновь уставился в линолеум.
– Та-а-ак... – Коби встал из-за стола и прошелся по вагончику, заложив руки за спину. – Значит, три недели назад у нас рождался брат, две недели назад – другой брат и на прошлой неделе – еще один брат. Только вот не помню, старшие братья или младшие.
– Два младших, один старший, – признался Шауль.
– Поня-атно, – протянул Коби. – А теперь, значит, мама!
– Мама, – скорбно констатировал Шауль. И тут же робко предложил:
– Я принесу копии удостоверений! Вы посмотрите даты!
– Да верю я, – отмахнулся Коби. – Ты мне скажи – сколько у тебя всего братьев-то?
– Семь...
– Ага. Значит, троим еще предстоит родиться.
– Предстоит, – радостно согласился Шауль. – А еще шести сестрам и папе. Да и мне, – добавил он неуверенно.
– Ой! – отреагировал Коби. Потом задумчиво прошелся от стены к стене и вдруг спросил:
– Одного я не понимаю, боец Левитас! Ты у нас на базе второй год. И что-то я не помню, чтобы ты в прошлом году на какие-то дни рожденья отпрашивался. А тут вдруг они у тебя зарядили. Как из пулемета.
Боец Левитас вновь опустил голову. Коби встал, подошел к нему и положил руку на плечи:
– Да успокойся ты! Поедешь, куда тебе нужно, только... – Он вдруг прищурился. – Постой-постой. Ведь вы, досы{Прозвище религиозных.}, дни рождения-то толком и не празднуете! По-вашему, это день, когда человек должен побыть один и... как это называется – «хешбон нефеш»{Дословно: счет души, смысл – суд собственной совести.}, да? То есть все они, да и ты с ними вместе в прошлом году рождались как положено, но ты увольнительных по такому случаю не брал, мол, совпадет – поеду, не совпадет – по телефону поздравлю. А тут вдруг заметался между домом и базой.
Лицо Шауля стало красным, как его берет.
– Короче, – подытожил Коби, – скажи, как ее зовут, – и я тебя отпускаю. Дай только мне убедиться в собственной проницательности.
– Сегаль, – прошептал Шауль. Теперь на фоне его лица красный берет парашютиста