№ 5
Хевра гуляла у Чванова. На Большом, только что переименованном в проспект Карла Либкнехта. Труднопроизносимое имя этого неизвестного героя развлекало публику, многие старались его выговорить и очень смеялись, потому что получались разные смешные слова. Даже барышни, которые особенно активно гуляют от «Молнии» до «Томаса Эдиссона», шутят по поводу этого таинственного Карлы. Барышень сегодня погуще, и всё приличные, не последние биксы какие-нибудь. Прогуливаются, кто давши чуть для куража, кто слегка под марафетом. Так, не сильно, «для блеска глаз». Гуляют кто парами, кто в одиночку, рассматривая фотографии из всех 24 серий кино с Гарри Пилем, – в каждой серии он спасает худосочных американок с искусственными зубами, которых на Большом не взяли бы даже на час. Так кажется барышням, а они вкусы Большого, извините, Карла Либкнехта, знают хорошо.
Гуляли у Чванова, как всегда перед большим делом. И еще потому, что Лёнька Ёлочки Зелёные, главарь хевры, любил струнные оркестры. И они любили щедрого Лёньку, а потому сами, без заказа играли то романс «Черная роза», то все не выходящую из моды «Мама, мама, что мы будем делать?», то «Мы со Пскова два громила».
«Черную розу» пела цыганка Виолетта, она же бывшая Ксанка-бикса с Ситного, она же… впрочем, сейчас это никого не интересовало. Особенно когда она на словах «Полны предчувствий, мы оба молчали» вместе со скрипачом Гарри (он же Гриша Гольденцвейг) сходила с низенькой, в шажок высотой, сцены и шла к столику Лёньки Ёлочки Зелёные, на ходу красиво затягиваясь модной черной сигаретой (с самой Америки везут, контрабандный товар!), и на словах «Так плакать хотелось, но не было слез!» могла чуть-чуть присесть к Лёньке, чтобы в разрезе черного с красным платья нога открылась до самого колена.
Лёньку нога не очень волновала, он слушал еврея по кличке Бимбер, пил мало, в основном пиво, ел и того меньше, просто закусывал пиво соленым горошком. Бимбер напрашивался в дело, предчувствуя хороший куш. Еще третьего дня, когда хевра ушла из «Лондона» на углу Среднего проспекта и 8-ой линии и на извозчиках отправилась в «Олень» на Шпалерке, к Бимберу подошел мальчик-половой и, стрельнув глазами в сторону двери на кухню, сказал одно слово: «Ждут-с!» В комнатушке возле кухни, с застекленным окном в нее – как-никак, а повара глаз хозяйский должны чувствовать! – сидел хозяин «Лондона» Алексей Спиридоныч.
– Два разговора, Ён Юльич, – сказал хозяин, никогда не называвший Бимбера по прозвищу. – Первый: сейчас сюда едут чекисты. Но две-три минуты у нас есть. Второй: Алексей Иваныч ищет медвежатника Мишу для дела.
– Миша, я знаю, залег на хавире и отдыхать будет, пока сарга не кончится.
– Не зашухеровался? – хозяин подвинул Бимберу пачку папирос с изображением негритенка.
– Я вкручивать баки не буду, сам знаешь, – ответил Бимбер, разглядывая, как сверкает фальшивый бриллиант в толстом голдовом (золотом) кольце.
– Алексей Иваныч зовет Мишу-медвежатника на сдюку работать.
– Что сказать Мише за работу?
– Скажи