самолета.
К самолету я привык, знал его с детства. Ведь та республика, где я прожил первые семнадцать лет, отрезана от остальной России цепями Саянских гор, железную дорогу туда никогда строить всерьез не планировали, – автомобильный тракт, километров четыреста, и тот пробивали несколько десятилетий… Автомобиль или самолет – единственные средства передвижения, чтоб оказаться по ту сторону гор. И самолет в семидесятых-восьмидесятых годах был доступен многим – на ежедневный рейс Кызыл – Красноярск билетов было часто не достать…
Родители по работе время от времени летали в Красноярск, брали с собой и меня. Потом, уже самостоятельно, я летал к бабушке в Шушенское на «воздушном такси» за тридцать рублей, и, наконец, после школы, быстрым, двухсалонным «Илом», с кормежкой, прилетел в Питер вместе с Володькой, чтоб через три месяца загреметь в армию… А спустя два с половиной года, в декабре девяносто первого, возвращался домой поездом, на верхней полке плацкартной купешки. Почти четверо суток.
И вот снова поезд, снова плацкарта, снова впереди почти четверо суток пути. И что там меня ждет, через эти четверо суток…
Медленно, словно бы нехотя, как-то сонно постукивая колесами о рельсы, на ближайшем к вокзалу пути появился длинный голубовагонный состав. Растянулся, не показав мне хвост и спрятав голову за одноэтажным домиком с непонятной вывеской «ДС-14», остановился, затем, будто спохватившись, что встал не совсем правильно, дернулся, громыхнув стыками вагонов, прокатился еще несколько метров и снова замер. Подумал, прошипел что-то, то ли умиротворенно, то ли ворчливо.
На стене вокзала висят большие круглые часы. Половина первого. Московское время. Там, на западе, только начинается день, а у нас почти вечер – на четыре часа больше…
Как по команде, почти разом, стали открываться двери вагонов, за ними появились проводники, потягиваясь, зевая оглядывали перрон, вокзал, будущих пассажиров с их сумками, чемоданами, коробками. И люди на перроне, будущие пассажиры, глядели на поезд, свое временное жилище, ожидая объявления, разрешения вселяться, разложить вещи, сменить уличную одежду на домашние маечки, халаты, тапочки… И ехать, ехать, каждому по своим делам, но в основном, наверно, к месту оседлой жизни, к месту работы, раз в год лишь прерываемым отпуском. Вот он, кажется, у многих закончился, и пора начинать следующий сезон.
– Объявляется посадка на поезд номер шестьдесят семь, следующий маршрутом, – разрезал мелкие шумки мощный голос из громкоговорителя, – Абакан – Москва. Поезд находится…
Я вскочил, взвалил на плечо сумку и тут же одумался, поставил обратно. Сел, достал сигареты. Куда спешить? Ведь сорок минут до отхода, еще успею залезть в вагон, успею устроиться, еще успею там одуреть.
И другие, вздрогнув, дернувшись, тоже замерли, расслабились, успокоились – поезд подан, посадка объявлена. Все нормально, можно не нервничать, потянуть время, еще раз перекурить, сказать что-нибудь доброе и ободряющее провожающим; сказать с