маэстро Карл будет слушать и улыбаться, потом он купит для коллекции новую куклу, а я побегу хвастаться друзьям детства своими приключениями… Скоро все закончится. Надо только следить, чтобы Берсаль не качался и не падал. А маэстро Карл приглядит за его речью. Это ведь не я – вербал. Я – моторик. Вербал – маэстро Карл. И все в порядке».
Левой рукой Лючано приобнял за плечи задремавшую Со-Со. Пусть гости думают, что юнец соблазнился пышной красоткой и наслаждается «общей губочкой». Пусть думают, что угодно. Кукла идет легко и свободно, корректируемая в четыре руки. Мы с маэстро Карлом бесподобны.
Аплодисменты, дамы и господа!
Почему я не слышу оваций?
В дальнейшем, выслушав от маэстро скупую похвалу и выяснив, что он – универсал, редкий природный талант, способный работать куклу в одиночку, Лючано не признался Карлу Эмериху в главном. Совмещая функции вербала и моторика, он всегда представлял себе одно и то же. Год за годом – неизменно одно и то же.
Это не я корректирую речь куклы.
Это маэстро Карл.
Маэстро здесь, рядом. Маэстро, как всегда, на высоте.
И все получалось.
Глава третья
Злодей и рабовладелец
…Утро вползало в окно тихим шорохом прибоя, криками чаек, соленым дыханием бриза и золотистым лучиком солнца, который наконец пробился сквозь жалюзи…
Ах, если бы!
Так утро могло вползать в окошко частного бунгало на берегу океана, стоимостью, как минимум, семьсот экю в сутки. А здесь, в Синем краале, в дешевом отеле «Макумба» – добрых сорок миль от знаменитых пляжей Шин-Бунга! – такого чудесного утра просто не могло быть. Снаружи, вместо чаек и бриза, гудела, громыхая мусорными баками, допотопная «помойка» на воздушной подушке. Не требовалось выглядывать в окно, чтобы это определить. Сей звук будил Лючано сотни раз во время бесконечных гастролей «Filando», где он начинал карьеру невропаста.
«На любой обитаемой планете, – размышлял он, зная, что сон удрал без возврата, – есть гостиницы типа „Макумбы“. А на задах этих отелей высятся горы дюралевых баков для отходов. И ранним утром их неизбежно опустошает водитель шумного драндулета, гордости местной службы ассенизации. Терпи, кукольник. Это судьба в облике вездесущей „помойки“…»
В ответ судьба за окном издала отчаянный скрежет.
– М'гомба с-суанх калела! Калела н'ча! Чхака…
Лючано не понял ни слова, но интонации сомнений не оставляли. Любопытство пересилило: отбросив легкое покрывало, директор «Вертепа» босиком прошлепал к окну. Жалюзи с шелестом раздвинулись, в глаза ударил знакомый поток ослепительно-голубого света. Проклятье! Он и забыл, где находится. Разумеется, в здешнем «полу-люксе» прозрачность окон не регулировалась. Нашарив очки, Тарталья разглядел водителя «помойки» – тот сражался с мятежным чудом техники. Левый захват заклинило, машина вцепилась в контейнер мертвой хваткой. Мусороприемник тоже расстроился, обиженно скрежеща жвалами в ожидании порции жвачки.
Водитель,