он был даже немного пьян. Обменявшись паролем, они забрали его в свой джип и выехали по направлению к городу.
Видимо, от пережитых волнений палестинец говорил очень много, захлебываясь от радости, что все трудности уже позади. Меджидов говорил с ним по-арабски, пока Паулис, не знавший этого языка, вел машину, напряженно всматриваясь вперед.
– Почему ты опоздал? – спросил Меджидов, обратив внимание на излишне возбужденный вид своего подопечного и его порванную одежду.
– Мы наконец смогли это сделать, – засмеялся палестинец, – мы это сделали.
– Что вы такое сделали? – не понял тогда Меджидов.
– Была редкая возможность уничтожить семью Левина, – тонким голосом радостно сообщил палестинец, – их отец – офицер МОССАДа, и они приехали на отдых к своей сестре. Я не мог упустить такую возможность. Мы убили их всех. Не ушел никто. Ни один человек. Вся семья Александра Левина погибла. Все до единого, никто не ушел.
– Что он говорит? – спросил Билюнас, обративший внимание на возбужденный тон палестинца.
– Они убили семью одного из офицеров МОССАДа, – нахмурившись, мрачно сказал Меджидов по-английски.
– Да, да, мы сделали это, – понял слова Меджидова террорист. Он неплохо говорил по-английски, – я сам… как это на английском, трахнул его жену. Ах, как она визжала подо мной, как сопротивлялась. – Он вдруг сказал по-арабски: – Ты не знаешь, как это сладко трахнуть еврейку, – и снова перешел на ломаный английский, – а потом мы их всех застрелили. И детей ее мы тоже убили, – он говорил, почти скуля от радости, визгливым голосом, бьющим по нервам.
– Разве Аллах разрешает убивать детей? – спросил вдруг серьезно Билюнас.
– А мы не спрашиваем разрешения, – оскалился террорист, – нужно убивать своих врагов. Вы, русские, не верите ни в Аллаха, ни в Христа.
– А ведь Бог есть, – мрачно сказал Билюнас.
Террорист снова засмеялся. У Меджидова начался нервный тик, а Билюнас, более не сказав ни слова, продолжал напряженно всматриваться вперед.
Они проехали еще километров десять, пока террорист, все время прикладывающийся к термосу, не взмолился:
– Остановите, я выйду немного отлить.
Билюнас резко затормозил, и палестинец побежал к дереву, стоявшему прямо у дороги.
– Он что-нибудь еще сказал? – спросил сквозь зубы Билюнас, не поворачивая головы.
– Говорит, что это приятно, мерзавец. Убили и жену, и детей этого офицера, – зло сказал Меджидов, – будь проклята наша работа и весь мир.
Паулис посмотрел в ту сторону, куда ушел палестинец и почему-то достал пистолет.
– С ума сошел? – спросил изумленный Меджидов. – У нас приказ доставить этого негодяя живым.
– Верно, – Билюнас хладнокровно проверил оружие, – но мы его не сможем спасти. Мы его не доставим в Москву, – убежденно сказал он, – никто не дает права убивать детей. И мы его не имеем права спасать.
Меджидов