их беседу, набрал номер телефона.
– Группу в Тбилиси, – быстро сказал он, – под видом срочного дипломатического груза для посольства. Инструкции получат на месте.
Сидевший в другом конце коридора наблюдатель, слышавший и этот приказ, сделал у себя отметку, продолжая внимательно следить за всеми.
К Меджидову в комнату вошел Николай Аркадьевич.
– Я распорядился, – кивнул он Меджидову, – утром привезут обе папки с материалами на Коршунова и Билюнаса.
– У нас проблема, – вместо ответа произнес Вадим Георгиевич, – в срочную командировку уехал Подшивалов. Нужно организовать запрос. Пусть выяснят, где он. Жена сказала, что улетел в Дагестан. Это его домашний телефон. Как называется институт, где он работает? – обратился он к Меджидову.
Тот назвал институт, адрес, добавив:
– Там его все хорошо знают. Он работает в этом институте уже шестнадцать лет.
Николай Аркадьевич кивнул, выходя из комнаты во второй раз с листком в руках.
Один из техников снова поднял трубку:
– Вторая группа в воздух. Срочное сообщение в Махачкалу. Пусть встречают группу. Инструкции получат прямо в самолете. Фотография разыскиваемого лица будет передана по месту прибытия.
Меджидов снова поднял трубку.
Наблюдатель, подслушивающий их беседы, записал название института и, подумав немного, добавил вопросительный знак.
Меджидов пытался набрать номер уже в третий раз.
– Не получается, – он повернулся к Вадиму Георгиевичу, – может, вы попросите срочно дать Харьков?
– Конечно, – он быстро набрал номер по другому телефону и приказал: – Дайте срочно Харьков. Какой там телефон? – обратился он к Меджидову. Тот назвал.
Техники, удовлетворенно переглянувшись, кивнули друг другу. Один из них поднял трубку.
– Третья группа на выезд. Срочный запрос в Харьков. Инструкции получите на месте[2].
Наблюдатель занес в свой блокнот и это сообщение. Через полминуты дали Харьков. Долго никто не отвечал, пока наконец на другом конце не сказали:
– Слушаю вас.
– Извините, что беспокою так поздно. Мне срочно нужен Федор Костенко.
– А кто это говорит?
– Его знакомый.
– Какой знакомый?
– Я позвоню завтра.
Он уже собирался положить трубку, когда на другом конце провода спросили:
– Кямал Алиевич, это вы? Извините, пожалуйста, я не сразу узнал ваш голос.
– Федор? У тебя тоже очень изменился голос. Что-нибудь случилось?
– У меня вчера мать умерла. Сегодня похороны были.
– Ах, как нехорошо. Я ничего не знал. Прими мои соболезнования. Сколько ей было лет?
– Шестьдесят два. Она все время жила в Гомеле. Это Чернобыль, будь он проклят. Люди до сих пор умирают, как мухи. А что вы позвонили так поздно? Что-нибудь нужно?
– Нет, нет, ничего. Я позвоню через несколько дней. Или даже лучше приеду. В общем, прими мои соболезнования.
– Спасибо