сеньор Рохо?..
– Спит… – удивленно ответил дворецкий.
– Буди, ради всего святого, что у тебя еще осталось… – выдавил падре, прошел в гостиную и рухнул в кресло у камина.
Когда сеньор Рохо услышал эту странную весть, он решил, что падре свихнулся. Он еще раз переспросил, уверен ли падре Франсиско в том, что тела сеньоры Долорес Эсперанса в склепе нет, но когда услышал эти подробности об оставленном в двери ключе, вдребезги разбитой тяжелой мраморной крышке и выломанном пруте ограды, о найденном в кустах шиповника тоненьком черном лоскутке, – по спине алькальда пробежал мертвящий холодок.
– Черт побери! – растерянно пробормотал он и упал в кресло рядом с падре. – Только этого мне не хватало!
– Ради всего святого! – взмолился падре. – Зачем же такие слова?
– Извините, ваше преподобие…
Алькальд взглянул на календарь. Было 9 апреля 1931 года, и это означало, что до муниципальных выборов осталось ровно три дня.
Кто, как не алькальд, знал, какое влияние в городе имеет семья полковника Эсперанса, и кто, как не алькальд, мог представить, какими неприятностями грозит происшедшее и падре Франсиско, и начальнику полиции, но главное – лично ему, алькальду. Потому что, если тело не будет найдено и возвращено в семейную усыпальницу, а преступники наказаны, причем в кратчайшие сроки, можно забыть не только об этих выборах, но и вообще о собственной политической карьере.
Надо было действовать – энергично и с толком.
Сеньор Рохо спешно отправил дворецкого поднимать на ноги начальника полиции, а сам послал Паблито за одеждой на второй этаж и, не стесняясь присутствия духовного лица и не прекращая выяснять обстоятельства дела, начал одеваться. Обстоятельства выяснялись пренеприятные.
Во-первых, кто бы ни были неведомые налетчики, они имели доступ к ключам от склепа – либо в храме, либо в доме Эсперанса. И то и другое пахло скандалом.
А во-вторых, это определенно не были грабители могил, коих в последнее время благодаря так называемым археологам, а проще сказать, безбожникам, развелось чересчур много. Впрочем, даже если бы склеп посетили грабители, это вызвало бы небывалый скандал. Но исчезло тело!
Алькальд вдруг вспомнил, как ему рассказывали друзья из Сарагосы, что еще недавно, каких-нибудь двести лет назад, в Испании похищались тела для медицинских опытов, и ему стало нехорошо. Представить себе, что тело благородной сеньоры, возможно даже частично обнаженным, ляжет на мраморный стол, чтобы предстать перед любопытными взглядами десятков так называемых «ученых», а то и студентов, он не мог.
Впрочем, была еще одна возможность, но о ней алькальд даже подумать боялся.
Дело в том, что совсем недавно сеньор Эсперанса поднял плату за землю, и в результате кое-кто из арендаторов оказался на грани разорения. И как бы ни хотелось сеньору Рохо ошибиться, но похищение мертвого тела из фамильного склепа семьи Эсперанса более всего походило на месть – изощренную и жестокую.
Алькальд