правитель ходит по ним в шерстяных носках.
– А я бы пробежалась босиком, – прошептала Нега и выставила тонкую ногу в стоптанной сандалии. – И мне кажется, что даже камень будет милее моим пяткам, чем золото или серебро. Как ты будешь искать кузнеца?
– По дыму, – ответил Лук. – Над жилищем кузнеца должен стоять дым. Даже если не слышно ударов молота. Если кузнец продолжает работать и в праздничную неделю, значит, он хороший мастер.
– Или плохой, – хмыкнула Нега. – Не успел сделать работу вовремя и корпит над железом в праздники.
– Так даже лучше, – позволил себе улыбнуться Лук. – Плохой мастер – дешевая работа. Хороший мастер, чтобы заварить неказистый меч, не требуется. Больше монет останется на сладости.
– Я не люблю сладости, – вздохнула Нега. – Самана любит. Харас. Я не люблю.
– Что же ты любишь? – спросил Лук.
– Не скажу. – Девчонка рассмеялась и побежала вперед, оживляя только что казавшуюся мертвой улицу. – Я вижу дым. И молот позвякивает. В самом конце улицы. Мы, кстати, могли бы дойти до этого домика напрямки, если бы пошли вдоль стены!
Лук постучал по двери деревянным молотком, который висел на короткой цепи, потом ударил по ней ногой и уже подумывал, не вытащить ли из мешка обломки меча и не громыхнуть ли по кованым перильцам, поднимающимся вместе с тремя каменными ступенями к входу в жилище, когда за дверью все-таки заскрежетал засов. В приоткрывшуюся щель над парой натянувшихся цепей высунулся конопатый курносый нос, затем показалось все конопатое, но милое лицо, из тонких губ прошелестело что-то вроде: «ой» или «кто это?». Лук встряхнул звякнувший обломками мешок, и дверь открылась. Из темного коридора повеяло прохладой, впереди мелькнуло серое платье, усилился звон, и, ступая по поскрипывающим деревянным ступеням, Лук вместе со спутницей прошел во двор дома. Проводница, оказавшаяся рыжеволосой круглолицей девчушкой – ровесницей Неги, шмыгнула в сумрак навеса, перед которым охаживал молотом на закрепленной на кряжистом пне наковальне какую-то железку кузнец. Он был не стар, но лыс, морщинист и невысок ростом. Вдобавок кузнец не мог похвастаться особым разворотом плеч, но состоял, казалось, из одних сухожилий. Покосившись на гостей, мастер сбросил зашипевшую железку в кадушку с водой, повесил на крюк, торчащий из столба, щипцы, сложил руки на груди.
– Ты ведь хороший мастер? – спросил Лук. – Работа срочная.
– Спрашиваешь, какой я мастер? – удивился кузнец. – О том за порогом спрашивают, да не у мастера, а у прохожих. Или у тех, кто железо мое пользует.
– Так пусто на улице, – пожал плечами Лук. – Народу в городе мало, у твоего дома так вообще ни души. Ярмарка. Да и выбора у меня не было, только твой молот звенит, только твой горн дымком попыхивает. Даже имя твое спросить не у кого было.
– Меня зовут Палтанас, – отрезал кузнец, зыркнул взглядом на Негу и протянул руку. – Что у тебя? Утварь в негодность пришла? Или жаровенка перегорела? За срочность приплатить придется.
– Меч, – протянул мешок