было семеро, темных магов: Черный Лорд, Коррин Белая Смерть и Арсен Кровавое Веретено, Ревелиан (он же Джек-Неведомо-Кто) и Анин Грешный, Дориан Сумеречный и он, испытуемый, уже не обычный некромант, но еще не Ступивший за край, Магнус Сероглаз. Но помимо них, здесь был еще кое-кто.
Следуя в кольце темных магов, Сероглаз держал за руку маленькую девочку лет пяти, облаченную в грязное рваное рубище. Бедняжка была бледна, ее кожа походила на сухой лист пергамента, а глаза впали, будто от тяжелой болезни. Морщины, которые должны были появиться в уголках глаз, возле складок рта и на лбу не менее чем через двадцать пять лет, проявились столь четко, словно нарочно нарисованные. С каждым выдохом из легких вырывался хрип, и временами малютка мучительно, надрывно кашляла; на ее губах и подбородке с очередным спазмом оставалась отхарканная кровь. Дышать этим воздухом для живого было очень трудно, ведь с каждым мгновением в ее горло и легкие попадали мельчайшие незримые частицы – пыль пожранного Черными Просторами времени, которые не щадят ничего на своем пути, а в особенности – нежной плоти слабого, хрупкого, как перышко, ребенка. Судя по всему, кроха не понимала, где находится и что с ней сейчас происходит. Она безвольно шла, куда ведут, сжимая крепко, точно последнюю соломинку, ледяную ладонь Сероглаза. Она глядела перед собой, явно не видя ничего кругом, а в ее глазах не осталось ничего, кроме пустоты. Некромант в арлекинском гриме часто поглядывал на нее.
– Не бойся, малышка, все будет хорошо, – прошептал он сочувственно. – Ты только не бойся ничего и...
– Не смей! – процедил Кровавое Веретено. – Не смей обманывать ее. Должно быть, Черный Лорд плохо объяснил тебе правила, Сероглаз. Я исправлю его упущение. Запомни, Сероглаз, да хорошенько, если хочешь пробыть Ступившим за край дольше одного дня. Мы – темные маги и убийцы. Мы – маньяки, безумцы, полные ненависти. Но мы не лицемеры. Ничего хорошего ее не ждет. Если она выживет после сегодняшнего, то все равно уже никогда не придет в себя. Она никогда не сможет оглянуться кругом и оценить всю прелесть мира, в котором она родилась. Ни запахов, ни звуков, ни цветов. Все станет для нее серым, не останется ни дня, ни ночи, лишь вечный обморок наяву. Она не скажет ни слова и ничего не услышит. Никогда. Ее рассудок навсегда разбит с того самого момента, как она при жизни прошла через Арку, а эмоции... что ж, даже у черной обгоревшей ветки дерева будет больше эмоций. И чтобы избавить ребенка от мучений и бессмысленного существования, по возвращении я не стану оттягивать долго и сразу же проткну ей сердце кинжалом, а ты закопаешь ее труп под каким-нибудь деревом на болотах и никогда о ней больше не вспомнишь. Поэтому ничего у нее не будет хорошо. Не смей лицемерить, Сероглаз, оставь это спесивым воинам господним и лживым церковникам.
Магнус лишь крепче сжал зубы, чтобы ничего не ответить, и сильнее – ладонь девочки, чтобы та хотя бы на далеком горизонте сознания все же почувствовала, что она здесь не одна.
– И зачем все это нужно, Магнус? – недоуменно