Это мое дело.
– Ошибаешься, дорогая. – Улыбка Альфонсо стала еще шире. – По брачному контракту у нас с тобой все имущество пополам.
– А я тебе говорю – не вмешивайся.
Альфонсо медленно повернулся к ней. Выражение его лица стало жестким, придав ему еще большее сходство с лисьей мордой. Теперь его улыбка была остра, как лезвие бритвы, и, глядя на эту перемену, Хулия поняла, что этот племянничек, пожалуй, не столь уж безобиден, как ей показалось вначале. Наверное, подумала она, не слишком приятно вести дела с человеком, способным так улыбаться.
– Тебе не стоило бы ставить себя в смешное положение… дорогая.
В этом «дорогая» было все, что угодно, кроме нежности, и, похоже, Лола Бельмонте знала это лучше, чем кто бы то ни было. Ценой заметного усилия она заставила себя сдержать злость и возмущение только что пережитым унижением. Менчу шагнула вперед, готовая ринуться в бой.
– Мы уже все обговорили с доном Мануэлем, – заявила она. – И он согласен.
«А вот это другая сторона дела, – подумала Хулия, чье удивление возрастало с каждой минутой. Потому что инвалид наблюдал за разыгравшейся сценой, преспокойно сидя в каталке и сложив руки на коленях. Демонстративно непричастный к спору, он с насмешливым интересом стороннего наблюдателя выжидал, чем же все это кончится. – Любопытный народ, – подумала Хулия. – Любопытная семейка».
– Да, – подтвердил старик, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я согласен. В принципе.
Племянница нервно сжимала руки, отчего украшавшие их браслеты беспрестанно звякали. Она, похоже, была сильно расстроена. Или взбешена. Или то и другое вместе.
– Но послушай, дядя, это надо как следует обсудить. Я не сомневаюсь в добрых намерениях этих сеньор…
– Сеньорит, – поправил ее муж, не переставая улыбаться Хулии.
– Ну, сеньорит – какая разница! – Лола Бельмонте была так зла, что даже говорила с трудом. – Но в любом случае им следовало переговорить также и с нами.
– Я, со своей стороны, просто благословляю их на это дело, – ответил муж.
Менчу в упор, не скрываясь, смотрела на Альфонсо; она собиралась что-то сказать, но в конце концов предпочла промолчать и перевела взгляд на племянницу.
– Вы слышали, что сказал ваш супруг.
– А мне плевать! Я наследница, а не он.
Сидевший в своем кресле Бельмонте иронически воздел к небу высохшие руки, будто прося слова.
– Между прочим, я еще жив, Лолита… Ты унаследуешь то, что тебе причитается, когда придет время.
– Аминь, – вставил Альфонсо.
Острый подбородок племянницы нацелился на Менчу с выражением такой ярости, что на мгновение Хулия почти испугалась: а ну как эта дама сейчас возьмет да и набросится на них! Она и правда выглядела устрашающе – длинные ногти, хищное лицо, лихорадочный блеск в глазах – и вполне могла нанести некоторые телесные повреждения. Хулия находилась не бог весть в какой форме; правда, в детстве Сесар обучил ее нескольким крутым приемам, весьма