Ивана в горле кляпом встала немота: уверен был, что после разоблачения Эдисона никто о нем ни разу больше и не вспомнит… о нем и раньше-то не очень вспоминали, а теперь… теперь и вовсе примагнититься должны были навечно к великому дядьке. – По-моему, ты тоже музыкант.
– Вот тут промашка, детка, – сказал Камлаев. – Совсем не угадала. Иван хотел бы стать врачом. Причем нейрохирургом, ведь ковыряться в человеческих мозгах гораздо интереснее, чем в коленных суставах или там мочевых пузырях. Ну нормальная такая мечта для еврейского мальчика.
– Так ты еврей, Иван? Еврей Иван, – расхохоталась Джемма.
– Какой аспект еврейства тебя интересует, Джемма? – Опять Камлаев начал свою песню. – Обрезан ли чувак и что это дает тебе при близком знакомстве?
– Нет, погодите-погодите, – воспротивилась бестия. – Мне вот что интересно: ты окончательно уже определился… ну то есть ты не боишься, что тебе придется резать трупы?
– Вопрос неправильный, – сказал Камлаев. – Иван не то что не боится – он уже… он не какой-то там сопляк-романтик. Он с ранних лет поставил перед собой конкретную задачу и начал с самого противного, как раз с того, что кажется тебе невыносимым, то есть с морга. Его мать, тоже врач, устроила его работать помощником прозектора в одной из мюнхенских клиник, – Камлаева несло, – и он вскрывал брюшины, вот этими руками вынимал из трупов внутренности, потом запихивал назад и зашивал. Он должен был проверить себя на прочность, детка, ты права.
– Охренеть!
– Я тоже так думаю, – авторитетно подтвердил Эдисон.
– А в чем ты видишь смысл, Иван… ну, смысл работы врачом?
Что-то тупое, крепкое довольно болезненно ткнулось Ивану в колено: это Камлаев двинул его ногой под столом – не тормози, чувак, твой выход, я задолбался распинаться за тебя, дай мне передохнуть, не то язык сейчас уже отвалится.
– Ну, тут, – он начал жалко, жалобно гнусавить, – по-моему, все довольно просто. Смысл в том, чтобы внести свой вклад в победу над смертью. Да нет, не в том смысле, что все мы, здесь сидящие, когда-нибудь – того, и нужно сделать так, чтобы этого когда-нибудь не стало вообще… однажды повернуть биологическое время вспять и все такое прочее. Тут дело в другом… когда-то люди умирали от всего – от мочекаменной болезни, от оспы, от холеры, от самых примитивных инфекций, скажем, верхних дыхательных путей… вот тупо застудившись ночью в поле или выпив стакан холодного кваса. Вот просто нечаянно порезавшись бритвой. Цари и императоры были гораздо беззащитнее перед лицом таких болезней, чем сегодня – простой рабочий или фермер, живущий в глуши. Вот от чего, к примеру, умер Петр Первый?.. – Ивану больше не было до глухоты, до зуда в переносице неловко, до жаркого прилива крови к пунцовеющим ушам; куда-то делись неуклюжесть, робость, всегдашнее его косноязычие.
– По-моему, от гонореи, нет? – сказал Камлаев.
– Вот именно, – мгновенно подхватил в запале Иван. – Допустим, что от гонореи, от которой сегодня может вылечить любой обыкновенный уролог или венеролог, а там были лучшие лекари, царские, со всех концов света, и они ничего