гарпии с распростертыми крыльями. На миг ему померещилось, что челюсти каменной твари шевелятся, пережевывая неведомую добычу; он зажмурился – а когда открыл глаза, гарпия снова была неподвижным, застывшим навеки камнем.
Вздохнув, Квентис предпочел считать иллюзию игрой лунного света или своего не в меру разыгравшегося воображения.
– Поехали, Геллер.
– Да, мой император.
– А Дэйлорон я все равно заполучу. И ты – да, именно ты, станешь командором, главнокомандующим. Такова моя воля.
Гвейра Нион д’Амес задыхалась. Ноги с трудом отрывались от родной земли, каждый следующий шаг давался тяжело – словно она бежала по вязкому илу.
Поскальзываясь и едва ли чувствуя, как колючки раздирают одежду, юная дэйлор бежала из последних сил, прижимая к груди драгоценную ношу.
…Король умер – да здравствует король! Кейлор д’Амес, справедливейший и мудрейший правитель Дэйлорона, прекрасный, как лунный цветок, что каждую ночь раскрывается на черном зеркале Поющего озера, покинул этот мир столь внезапно, что не успел даже провозгласить имени наследника трона. В таких случаях, по закону дэйлор, следующим правителем становился брат усопшего из Младшего Правящего Дома. А жены умершего и личинки, не достигшие перехода, отправлялись вслед за своим господином.
Король должен быть один, дабы не вносить раздор и в без того слабое государство.
Гвейра Нион д’Амес, хватая ртом вязкий, с привкусом молодой хвои, воздух, бежала. Без особой надежды уйти от погони, прижимая к сердцу крошечного принца, последнего из дома д’Амес, кто мог бы носить корону… Мог… Если бы Кейлор успел провозгласить его наследником.
И разве может существовать что-либо более прекрасное, чем это покрытое серой, сморщенной кожей создание? Пусть сейчас он мало похож на дэйлор – но это начало жизненного пути любого из них. Первые пять лет жизни зубастая и когтистая личинка, затем – быстро растущий кокон, питаемый волшебством Дэйлорона, и, наконец, взрослый дэйлор, не знающий ничего – но слышащий голос своей земли и память предков, а потому помнящий все, о чем могли поведать те, кто жил раньше…
Она крепче прижала к себе малыша. Сердце болезненно сжалось, когда тонкие, с острыми коготками пальчики вцепились в воротник.
Ему оставались считанные дни до окукливания. Суждено ли было этому крошке пережить преобразование собственного тела, в то время как едва ли не девять из десяти личинок погибали? Долгие пять лет Гвейра молила об этом землю и Поющее Озеро. Она чувствовала, что сердце Дэйлорона внемлет, и верила в то, что эта личинка станет сильным воином. Разве могла она позволить, чтобы его лишили жизни теперь, когда только-только приоткрылся жизненный путь?
В воздухе тонко просвистела стрела – и впилась в ствол стальным зубом, точно в то место, где мгновением раньше была голова Гвейры. Одного быстрого взгляда назад оказалось достаточно, чтобы осознать всю безнадежность положения. Лучники стягивались вокруг Гвейры, замыкая широкий полукруг в кольцо, из которого мог