чтобы зубоскалить. Мир на этом острове хрупче первого ледка, только-только зажили как люди, без чори, без набегов и каждодневного страха, а тут такая напасть... Джэйффа натурально в дрожь кидало при мысли о том, с какой легкостью можно загубить доверие меж двумя народами и снова ввергнуть детей Хелы и детей Шиларджи в кровавую усобицу. Второй Рилинды шуриа точно не переживут.
Прошагать от Шилы до Соленого Берега – это как листать читаную-перечитаную книгу с конца. Казалось бы, есть ли разница, с какой страницы начинать, если знаешь ее наизусть от корки до корки? Сто раз хожено по этой тропе, но воспоминания шуриа никогда не потускнеют, а пережитые чувства сохраняют остроту.
– У тебя глаз горит, – заметил на привале обеспокоенный Эраш. – Здоров ли?
– Здоровее тебя, – отмахнулся Джэйфф.
– Тогда почему горишь весь, точно сигнальный костер? Зовешь кого?
Смысла нет прятать настроение от сородича, точно такого же чуткого и зоркого.
– Вспоминаю кое-что, – признался бывший рилиндар.
И позвал дух Гормы, реки, чья синева вод сразила когда-то наповал эрну Кэдвен. Прозрачная струящаяся тень, от которой веяло снежным холодом, сонно зевнула и потянулась полузвериным телом.
«Скоро зима, Джэйфф. Скоро я усну. И буду видеть во сне тебя и твою волчицу. Хороший сон, сладкий сон, долгий сон».
И пусть днем солнышко еще припекало серые спины скал, но дни стали короче ночей, а поутру на траве появлялся иней. На Шанту шла зима. Духу ли природному о том не знать?
«Не грусти, не печалься, не забывай и не жалей ни о чем, Джэйфф из рода Элир».
«А я и не грущу. И тем паче не жалею ни о чем».
«Это правильно, на зиму глядя нельзя давать сердцу замерзнуть», – слабо улыбнулась говорливая Горма.
Снова потянулась, тряхнула пушистой невидимой шубкой, слизнула каплю росы с листа папоротника, словно не дух, а тварюшка речная.
«Возвращайся, человек-Джэйфф, возвращайся по весне вместе с Волчицей. Я буду ждать. Тебе ведь понравился тот туман?» – лукаво молвила на прощание речка и вернулась в родное русло спать-почивать, сонно всхрапывать на перекатах и ворочаться под толстым ледяным одеялом.
«Вернусь», – пообещал Элир и тоже заторопился на ночлег, чтобы еще больше не смущать и без того не знающего куда глаза прятать сородича.
В обнимку с винтовкой улегся. И не потому, что опасался нападения. Она же была шурианская, а значит – живая. Они ведь почти родичи с Джэйффом – оба живут внутренним огнем, питаясь чужой смертью.
«Спи, хозяин-Джэйфф, – прошептало оружие женским голосом с отчетливым ролфийским акцентом. – Послезавтра мы найдем врагов и убьем их всех. Я тебя не подведу».
Джойана Ияри
Когда Вилдайр посетил ее на Шанте в первый раз, Джона растерялась, словно девчонка. Они оба растерялись, не зная, как продолжать дальше знакомство, получившее в Вэймсе столь серьезное развитие. Гуляли по морскому берегу, обсуждали книги, а рядом бегали Идгард с Шэрраром. Дети были