он убивал, было что-то общее? – спросила она вдруг.
– Только одно – все его жертвы были молодыми. Старики его не интересовали.
– Может быть, ему не нравилось смотреть, как люди стареют? – предположила Вера. – Вот он и спасал их от старости. Единственным доступным ему способом.
– Я тоже так думал, – отозвался Шевердук. – Убийство как акт милосердия… Но все это лишь наши с вами догадки. Мы должны помнить о двух вещах. Первая – перед нами сидит страшный убийца. Вторая – он очень опасен.
– Есть еще третья вещь: перед нами сидит больной человек. И мы обязаны ему помочь. Как давно он в клинике?
– Полтора года. На вид Часовщик сейчас практически безвреден. Но кто знает, что творится у него в голове?
– Какой диагноз ему поставили?
– Единственно возможный – аутизм.
Вера посмотрела на Шевердука удивленно.
– Вы хотите сказать, что вот этот человек – аутист?
Шевердук едва заметно пожал плечами:
– Мы применили несколько методик, пытаясь диагностировать заболевание. Но случай оказался слишком сложным. Можете считать его шизофреником, если вам так легче.
Шевердук покосился на широкую спину Часовщика и вздохнул.
– Если у парня и есть галлюцинации, то он ничего нам о них не рассказывает. Он не проявляет видимого беспокойства, с утра до вечера возится со своими часами и молчит. За те полтора года, что он находится у нас, не издал ни звука. Я даже не слышал, как он кашляет или чихает.
Глаза Веры разгорались все ярче.
– Что насчет альтернативной личности? – поинтересовалась она.
– Мы не смогли зафиксировать ее наличие или отсутствие, – Шевердук заложил руки за спину и уставился на Часовщика. – То же касается и его основной личности – она никак себя не проявляет. Если в один прекрасный момент Часовщик заговорит и скажет, что является посланцем с Марса, я вынужден буду ему поверить. И знаете, я не просто поверю, а даже обрадуюсь, – добавил Шевердук мрачно.
– Почему?
Психиатр усмехнулся темными губами.
– Потому что тяжело общаться с человеком, который ведет себя как каменная глыба. У типа только два естественных проявления – он ест и испражняется.
– И, вероятно, спит?
Шевердук сдвинул брови, глухо проговорил:
– Так должно быть, но я никогда не видел его спящим. И не только я. Никто в клинике не видел Часовщика спящим. Он все время бодрствует.
Вера наморщила лоб:
– Каннигулярный сон?
– Возможно. Но энцефалограмма это не подтвердила. Его мозг круглые сутки напролет пребывает в активном состоянии, в то время как сам человек больше похож на камень или деревянную колоду. Движутся только его пальцы.
Некоторое время Вера наблюдала за пальцами Часовщика. Потом спросила:
– Откуда у него часы?
– Черневицкий распорядился выдать ему несколько циферблатов со сломанными часовыми механизмами, – ответил Иван Федорович.
– Он их починил?
– Да.