к самим себе.
Моя хорошая знакомая, образованная и благополучная молодая женщина тридцати четырех лет, начала неосознанно тосковать. Все у нее было замечательно: положительный муж, трое любимых детей, увлекательная работа в области политической психологии. Ей некогда было скучать, ее время принадлежало чадам, домочадцам, научным изысканиям, сослуживцам, кухне, квартире, даче и прочему.
Но чего-то недоставало. Раздражение какое-то копилось. Она себя чувствовала должником, не успевающим раздавать долги и вновь берущим в долг. К тому же муж как-то изменился, перестал обращать внимание. Раньше шутили, смеялись вместе. Было чувство общности, одним словом. А тут какое-то равнодушие. Нет, до измены не дошло. Она бы угадала, почувствовала. Но до перемены, которая пугала и настораживала, докатилось. При этом все было хорошо и грех желать лучшего. И – самое главное: дети замечательные подрастали.
И вот однажды пошла она со старшей, одиннадцатилетней дочкой на рынок, чтобы купить свежей зелени к весеннему салату. Настроение было замечательное: долгожданное солнышко светило и обещало длинные дни, новые листочки на деревьях и много всего хорошего. Чтобы пройти к продуктовым рядам, им надо было миновать палатки с одеждой, обувью, бытовой химией и бельем. Вот из глубин последней и раздался трубный глас, впоследствии заставивший нашу героиню пойти по пути кардинальных перемен.
– Женщина! Женщина!!! Подходите!!! Трусы для вас!!!!! – настойчиво зазывал кого-то скучающий продавец, размахивая при этом чем-то белым, по размеру напоминающим средних размеров флаг.
Она с улыбкой оглянулась по сторонам, чтобы понять, кого это он кличет, кому предназначаются эти белые одежды. И никого не увидела. А призывы между тем не умолкали. И тогда она поняла, что приглашают совершить покупку именно ее. Она с изумлением посмотрела на дочку, с которой они уже общались как подружки, ожидая, что вот сейчас они вместе и посмеются над нелепым предложением. Так называемые трусы были явно впору взрослой слонихе. Но дочка не смеялась, а вполне равнодушно остановилась у прилавка, чтобы мама купила то, что ей нужно.
И тогда она решила купить ЭТО. Она даже внутри посмеивалась и представляла, как придет домой и покажет всем свою покупку. Как они все вместе будут смеяться над этими трусищами и над идиотом-продавцом.
Дома она первым делом примерила этот белый старушачий трикотажный ужас. Трусы сидели как влитые!!! Даже жали чуть-чуть. Это был и вправду ее размер! Она и была той самой слонихой, над которой собиралась посмеяться.
И тут она впервые за десять лет взглянула на себя со стороны.
Глазами того рыночного продавца.
Но ему-то было все равно, он всего лишь хотел продать копеечные трусы безликой толстенной тетке.
А вот ей все равно не было. Она по непонятным для других причинам все еще продолжала чувствовать себя молодой девушкой. Ей даже иногда казалось, что она еще и не поняла, что такое любовь, хотелось быть любимой. Любимой женщиной. Так она впервые за долгие годы сформулировала. Любимая мама – да, любимая жена – наверное. А вот словосочетание «любимая женщина» она к себе применить не могла. Потому что, стоя у зеркала