Отец, как староста, замешкался в соборе до второго часа. Меня он не решился отослать одного домой, и я остался при нем. Когда мы тут вышли из собора на паперть, то так и обмерли, оцепенели от ужаса. От пристани к соборным воротам шел осужденный уже владыка со скрученными за спину руками. По сторонам его – четыре чауша, позади – палач с веревкой… Лицо святителя было бледно как смерть, но как всегда спокойно и величаво. Поодаль – толпа перепуганных христиан, в окнах – головы любопытных женщин и детей… И что же! Когда палач принялся за свое ужасное дело, добровольными помощниками ему явились не турки, нет, а евреи, которые со злорадством высыпали из своего квартала на казнь главы православной церкви… Увольте меня, господа, от подробностей! – прервал себя с горечью Базили. – Добро бы христопродавцы остановились на этом…
– Да чего же еще более?
– Чего более?! Три дня ближним казненного дается сроку, чтобы выкупить его тело у палача и предать земле. Христиане, однако, были так напуганы, что никто из них не посмел выкупить тело патриарха.
– И выкупили его евреи?
– Да, за восемьсот пиастров, но для чего? Для того, чтобы над ним надругаться, а затем бросить в Босфор…
Теперь и слушатели были возмущены не менее рассказчика.
– Волны были милосерднее людей, – продолжал тот. – Они прибили тело к одному славянскому бригу в Галате (предместье Константинополя). Стоявший на вахте матрос по облачению узнал патриарха и поспешил накрыть труп рогожей. А капитан велел принять его из воды и спрятать в трюме. Ночью бриг снялся с якоря и уплыл в Одессу. Здесь ему ради обычных формальностей пришлось простоять сутки перед входом в гавань. А тем временем печальная весть уже облетела весь город. Когда затем бриг входил в гавань под траурным флагом, все суда, стоявшие на рейде, салютовали святому мученику пушечного пальбою, которая не умолкала до самого вечера. На следующее же утро состоялись торжественные похороны, и все христианское население Одессы шло за гробом.
– А ты-то, Базили, остался с родителями пока еще в Константинополе?
– Остался… и едва-таки также не угодил в петлю…
– Как! И тебя хотели повесить?
– Всех нас. Но это длинная история, а вам, господа, и без того, я думаю, надоело уже слушать…
– Ах нет, ничуть! – уверил единодушный хор слушателей.
Познакомиться с похождениями самого Базили им, однако, пока не пришлось, потому что в это самое время за ними пришел сторож с приглашением пожаловать к вечернему чаю. Решено было дальнейшее слушание истории Базили отложить до ночи в спальне, где никто им уже не помешает.
– Главное же, – добавил Гоголь, – что ночью страшное вдвое страшнее, а ведь чем жутче, тем лучше!
Глава четвертая
Как спасся Базили?
Вот и ночь, которая для юных обитателей нежинской гимназии высших наук наступала тотчас после ужина и вечерней молитвы с боем девяти часов. Пансионеры всех трех возрастов