том, что, отвращая войну, он умножает силу римлян для порабощения отечества и для покорения его своему самовластию. Ведая, что слухи эти были народу приятны и что он был ненавидим теми, кто желал войны, боялся он предстать на суд. Он имел великое число друзей и родственников, готовых защищать его, усилился ими и произвел мятеж. Это одно заставило сабинян медлить и не начинать войны.
Попликола, почитая нужным не только осведомляться о происходящем, но еще более возбуждать и воспламенять раздор, имел при Клавзе вернуть людей, которые говорили ему, что Попликола, почитая его добрым и справедливым человеком, не думает, чтобы он был склонен мстить отечеству, хотя претерпевать от него гонение; что если он хочет спасти себя и освободиться от ненавидящих его, то Попликола примет его общенародно и частно так, как прилично добродетели его и славе римского народа. Клавз, часто помышляя о том, нашел, что это было вернейшее средство к безопасности. Он склонил своих друзей, которые убедили со своей стороны других; и, таким образом, пять тысяч семейств*, состоявших из сабинян самых спокойных, кротких и безмятежных, с женами и детьми своими пошли в Рим. Попликола был об этом предуведомлен, принял их дружелюбно и усердно и дал им право гражданства; каждому уделил две десятины земли по реке Аниена*. Клавзу дал двадцать пять десятин и причисли его к сенату. Клавз приняв с самого начала участие в правлении и, поступая благоразумно, достиг первых достоинств в республике, получил великую силу и оставил по себе род Клавдиев, не уступающий в знатности ни одному из римских домов*.
Сабиняне и после сего переселения не были оставлены в покое своими народоправителями. Они говорили, что Клавз, убежав и сделавшись врагом их, произведет то, чего не мог произвесть, находясь между ними, и воспрепятствует им наказать римлян за понесенные от них обиды. Сабиняне собрали многочисленное войско, вышли и расположили стан свой при Фиденах. Они скрыли две тысячи воинов в местах лесистых и в расщелинах и намеревались выслать на рассвете следующего дня немногих конных воинов для расхищения. Им велено было приближаться к Риму, потом отступить и завести преследующих в приготовленную засаду. Попликола, тогда же узнав о том через беглецов, сделал нужные ко всему приготовления и разделил свои силы. Постумий Альб, зять его, с тремя тысячами воинов ввечеру занял высоты, под которыми стояли сабиняне в засаде. Другой консул, Лукреций, с легкими и отважнейшими воинами приготовился напасть на конницу, уносящую добычу. Сам Попликола с остальным войском обошел неприятеля. К счастью римлян, поутру густой туман покрыл землю; Постумий с высот напал на скрывавшихся с великим шумом, Лукреций пустился на конницу, уносившую добычу, а Попликола вступил в сражение с неприятелями, стоявшими в стане. Сабиняне во всех местах претерпевают поражение и погибают. Те, кто обращался в бегство, нимало не обороняясь, были биты римлянами, которым они попадались. Самая надежда послужила к совершенной их гибели. Одни, полагая, что другие в безопасности,