штукатурки. Когда Помпей приблизился на сотню шагов, Сулла едва не упал с мула, но удержался и спешился, одной рукой схватив животное за шею, а другой – за забрызганное грязью ухо. Выпрямившись, он зашагал по середине пустой дороги вразвалку, как моряк.
Помпей соскочил со своего звенящего бляхами коня, не уверенный в том, удержится ли сам на ногах. «Пусть хоть один из нас сделает это нормально», – подумал он и пошел.
Даже на расстоянии он понял, что этот Сулла никак не похож на того Суллу, которого он помнил. Приблизившись, Помпей разглядел разрушительное действие времени и ужасной болезни. Он почувствовал не симпатию или жалость, а ошеломляющий ужас. Его физическая реакция оказалась настолько сильной, что он даже испугался, что его вырвет.
Во-первых, Сулла был пьян. Это Помпей еще мог бы простить, если бы Сулла оставался тем самым Суллой, которого он запомнил в день его консульской инаугурации. Но от того прекрасного и пленительного человека не осталось ничего, даже величия копны седеющих волос. У этого Суллы имелся парик, скрывающий его голый череп, – ужасные огненно-рыжие крутые завитки, из-под которых над ушами свисали две прямые седые пряди. У него не было зубов, и их отсутствие удлинило острый подбородок, а рот превратило в сморщенную дыру под хорошо знакомым носом с едва заметной складкой на кончике. Кроваво-красная кожа на лице выглядела так, словно была сорвана клочьями, и только несколько пятен сохранили белизну. И хотя Сулла исхудал, точно скелет, наверное, в недалеком прошлом он был очень толстым, потому что лицо его избороздили глубокие складки, а многочисленные, теперь уже полые подбородки превратили шею в пародию на грифа.
«О, как же я сияю на фоне этого покалеченного человеческого обломка!» – мысленно взвыл Помпей, стараясь сдержать жгучие слезы разочарования.
Они чуть не столкнулись. Помпей протянул правую руку – пальцы раздвинуты, ладонь вертикально вверх.
– Победитель! – приветствовал он.
Сулла хихикнул, сделал над собой неимоверное усилие и протянул руку в приветственном жесте.
– Победитель! – выкрикнул он одним духом и упал на Помпея.
Его сырая и грязная кожаная кираса отвратительно воняла перегаром и свежим вином. Варрон тут же оказался возле Суллы. Вместе они помогли Луцию Корнелию Сулле сесть на его бесславного мула и поддерживали, пока он не растянулся на грязной спине животного.
– Он настаивал на том, чтобы встретить тебя лично, как ты и просил, – тихо сказал Варрон. – Я не мог его остановить.
Сев на своего роскошного коня, Помпей повернулся и жестом приказал своим войскам следовать за ним, а потом отправился в Беневент. Сулла на кляче трясся между молодым Помпеем и Варроном.
– Не могу поверить! – кричал он Варрону, после того как они сдали почти бесчувственного Суллу на руки его слугам.
– Вчера у него была очень тяжелая ночь, – сказал Варрон, не в состоянии понять природу эмоций