одновременно восстановил и его вместе с собой; затем в течение двадцати пяти лет – столько лет прожил он еще после того – Марк Фурий оставался на высоте такой великой славы и признан был достойным считаться вторым после Ромула основателем города Рима.
2. В этом и в следующем году [364 г.], в консульство Гая Сульпиция Петика и Гая Лициния Столона, продолжалась моровая язва. За это время не случилось ничего достойного упоминания, разве только то, что для испрошения примирения с богами совершены были в третий раз от основания города лектистернии. Но так как ни человеческие соображения, ни помощь богов не ослабляли силы болезни, то суеверие объяло умы и заставило, как говорят, в числе других мер к умилостивлению небесного гнева прибегнуть к учреждению сценических игр, делу новому для воинственного народа, так как до этого времени зрелища ограничивались только конскими бегами. Но, как почти всегда бывает в начале, игры эти ничего особенного не представляли, да и те были иноземного происхождения: приглашенные из Этрурии актеры[431], танцуя под аккомпанемент флейты, исполняли по этрусскому обычаю довольно красивые телодвижения, не сопровождая их ни текстом, ни жестами, соответствующими содержанию текста. Затем им начали подражать молодые люди, перекидываясь шутками в нескладных стихах и вместе с тем жестикулируя соответственно тому, что они говорили. Таким образом сценические представления были введены и благодаря частому повторению усовершенствовались. Доморощенные артисты получили название гистрионов, так как актер по-этрусски называется «истер»; теперь актеры уже не перекидывались друг с другом попеременно, как ранее, нескладными и грубыми стихами-экспромптами, подобными фесценнинским[432], но исполняли сатуры[433], положенные на музыку, причем пение сопровождалось уже игрой на флейте и соответствующими жестами.
По преданию, несколько лет спустя Ливий первый решился вместо сатуры поставить драму с определенным заранее содержанием; будучи, как все поэты того времени, и актером для собственных произведений и потеряв от частых повторений голос, он выпросил себе позволение ставить перед флейтистом мальчика для пения, сам же сопровождал его пение[434] гораздо более сильными телодвижениями, так как напряжение голоса при этом не мешало ему. Затем жесты гистрионов стали сопровождаться пением, а для них самих оставлен был только диалог[435]. После того как это правило стало лишать драматические представления комического и разнузданного характера и шутка мало-помалу начала превращаться в искусство, молодые люди, предоставив гистрионам играть пьесы, стали между собой перекидываться, по древнему обычаю, шутками в стихотворной форме; эти представления впоследствии названы были «эксодии» [436] и соединялись преимущественно с ателланскими пьесами[437]. Этот род сценических представлений, принятый от осков, молодежь удержала за собой, не дозволяя гистрионам