серьезности своих намерений нажал на спуск. Выстрела я не услышал. Вместо него прозвучал лишь металлический лязг сработавшего механизма затвора. Взвизгнув рядом с моим ухом, в стену влепилась пуля, отбив порядочный кусок штукатурки, после чего рикошетом просвистела около другого уха.
Тут я услышал еще один звук. Едва уловимый, на грани восприятия. И увидел что-то смазанное, темной молнией метнувшееся от входной двери к новому посетителю. Миг – и пистолет отлетел в сторону, а его хозяин сложился пополам и упал на пол. На месте, где он только что стоял, материализовался еще один человек. Что-то в моем узилище становилось людно. Очередной гость снял с моего лица темные очки и превратился в местного агента Службы Виктора Слободенюка. Несколькими движениями он освободил меня от пут и как-то очень ловко, почти безболезненно, сорвал кусок скотча, которым бандюги заклеили мне рот.
Мысленно я аплодировал Виктору, высоко оценив его бойцовские качества. Во всяком случае, я не смог бы так быстро и чисто справиться с последним противником. Хотя, конечно, тоже бы справился…
– Опять ты? – Удивление, которое я изобразил на своем лице, было чисто показным, потому что я подсознательно ожидал чего-нибудь подобного. Не доверяй никому…
– Твою мать! – проревел Виктор, стукнув кулаком в ладонь, причем я понял, что он с удовольствием переадресовал бы этот удар в мою физиономию. – Служака, да? Мероприятия по плану «D»? Не верь никому, да? Да если бы не я, через час тебя бы уже выпотрошили до самого донышка и засунули в ванну с кислотой!
Говоря это, он поднял выпавший из руки поверженного врага пистолет, и я вдруг понял, что он сейчас застрелит всех троих.
– Ты что? – Я бросился на него грудью. То, что Виктор собирался сделать, строжайше запрещалось уставом Службы.
– Если бы ты знал то, что знаю я, не стал бы меня останавливать, – угрюмо пробурчал он, но отбросил пистолет в сторону. – Ладно, сделаем по-другому.
Он поочередно склонился над каждым из находящихся в бессознательном состоянии противников и что-то с ними проделал. Ставит блок на память последних часов, догадался я, постепенно остывая. Растерянность и гнев – не те чувства, которые может позволить себе офицер Службы, тем более в моем чине. Но непонятные действия моего бывшего помощника, вышедшего вдруг из подчинения, разбудили во мне подозрительность.
– Как ты здесь оказался? – спросил я. – Следил за мной?
– А как же еще? – неожиданно легко признался Виктор. – Конечно, следил! Я знал, что на тебя нападут!
– Откуда знал?
– Можно подумать, ты сам ничего не чувствовал! – язвительно парировал Виктор, в упор посмотрел мне в глаза и добавил: – А если не чувствовал, то какой из тебя, к чертям собачьим, майор Службы?
Если он думал подобным образом усыпить мою бдительность и втереться ко мне в доверие, то просчитался. Слишком многое повидал я в своей жизни, чтобы так легко заглотить крючок, заброшенный каким-то мальчишкой, вчерашним