усадил меня к себе на колени и уткнулся замерзшим носом в меховой воротник.
– Мы жили вон в том доме. Видишь? Такой желтый высокий с красной крышей.
– Вижу.
– После школы, мы с пацанами прибегали сюда и прятались в этой беседке.
– А почему прятались?
– Тогда нам было лет по десять. – Громко шмыгнув носом, он положил голову мне на плечо. Я почувствовала через толстую куртку, как бьется его сердечко. – Прибегали сюда, чтобы покурить, послушать музыку. Иногда следили за молодыми мамашами, прогуливающимися с колясками. А еще убегали с уроков. Особенно, с физики. Терпеть ее не мог.
– Ты курил?
– Так, – скривил он губы. – Баловался. А уже потом, лет в двенадцать начал много курить. Тогда я был на каникулах в деревни. Дед застукал меня однажды с сигаретой в руке и так выпорол, что потом, я неделю ходить не мог. Задница жутко болела, мне даже приходилось есть стоя. За то курить сразу же бросил.
– Хорошо, когда есть бабушка с дедушкой. Наверное, ты любишь их?
– Дед умер недавно, а бабушку – люблю. Это родители моего родного отца. Мне нравилось проводить время в деревни. Это были самые счастливые дни. У моего отца еще есть двоюродная сестра, так вот ее сын приезжал тоже к бабушке. Мы с Юркой примерного одного возраста. Вдвоем нам было очень весело.
– Здорово, – сказала я, тихо завидуя. У меня давно нет ни бабушек, ни дедушек. – Расскажи мне о своем детстве. Каким ты был?
– Я был неуклюжим и худым. Мне не давали ничего делать.
– Почему?
– Однажды, дед попросил меня принести картошку из погреба. Я схватил большую корзину и побежал в сарай. Открыл крышку погреба и не посмотрел, что на лестнице сидела наша кошка Мурка. В темноте, я наступил на нее и свалился в погреб вниз головой.
– Ничего себе! Как ты остался жив? Там, наверное, глубина большая?
– Ага. Переломал себе два пальца на левой руке и вывихнул шею.
Он растопырил пальцы в разные стороны и, улыбаясь во весь рот, сказал:
– Вот. Смотри.
– И что?
– Вот этот был раздроблен в хлам. Его собирали по крупицам. Теперь он кривой. Видишь с боку шрам? А этот сломался – вот здесь. На шею надели какую-то жуткую штуку, с которой я ходил две недели. Мне даже пришлось спать сидя.
– Дед с бабкой с ума не сошли, когда ты свалился в погреб?
– Да уж. Чуть не сошли, – подтвердил он, зябко передернув плечами, и спрятал руку в перчатку. – С тех пор у меня началась счастливая жизнь. Если нужно было вскопать грядку, починить велосипед, или принести воду из колодца, то просили только Юрку. А мне давали задания полегче, например, почистить картошку, или собрать ягоду в огороде. Со временем я привык, что меня ограждают от тяжелой работы. И потом уже специально изображал из себя немощного ребенка. Ты не представляешь, как это круто, когда тебя считают каким-то недоделанным. Это так удобно, что тебя не запрягают, и не о чем не просят.
– А ты хитрый, жук! – воскликнула я, стукнув пальцем