что ответить.
– Ну… – промямлил Андрей и снова обратился ко мне. – Эй, там в углу! Ты кого больше любишь из древних?
– Тутанхамона, – ответила я и прыснула от смеха.
Андрей повернулся к девушке, сдвинул сердито брови и совершенно серьезным тоном заявил:
– Нам самого древнего.
– Окей, – вяло ответила девица и ушла в подсобку.
Он сел за столик напротив меня и вытянул вперед свои длинные ноги. Из колонки, прикрепленной в углу под самым потолком, послышался завораживающий голос Анны Герман. Эти песни я слышала когда-то в раннем детстве, они освежили воспоминания о моей бабушке, которая давно уже умерла.
– Что это за тетка? – спросил он, скорчив смешную гримасу. – Она, наверное, очень древняя, раз я ее не знаю.
– Моя бабушка любила ее слушать.
Нам принесли шоколадное мороженное и два огромных бокала с горячим какао. Андрей облизнул губы, словно котенок увидевший миску с молоком, и схватился за ложку.
– Расскажи мне о своем детстве, – с любопытством спросил он, засовывая полную ложку мороженного в рот.
– Я не знаю, что рассказать, – пожала плечами я. – Оно какое-то было скучное.
Все мое детство прошло на стройке в маленьком душном вагончике, где обычно сидели прорабы. Я прибегала после школы к отцу на работу и почти до самой ночи делала уроки за небольшим столом, прикрепленным болтами к стене. Папа приносил из дома холодные котлеты, или сосиски и наливал стакан черного крепкого чая. Я все съедала, без капризов, и снова погружалась в мир цифр и уравнений.
– Хочешь, тогда я расскажу? – таинственно произнес Андрей. – Тебя очень баловал твой отец.
– С чего ты взял?
– Я так думаю, – он положил ложку на стол. – Ты доверяешь мужчинам, больше чем женщинам. Папа сдувал с тебя пылинки. Ты была и, наверное есть, самая лучшая девочка для него. Он оберегал тебя от неприятностей, а еще с детства был твоим лучшим другом. Я этого не знаю, но так хочется верить в это. Девочки, которых любят отцы, вырастают особенными.
– Ты считаешь, что я особенная?
Я чуть не поперхнулась горячим какао.
– Ты – нежная, добрая, открытая.
Вот тут я не выдержала и стукнула его ложкой по голове. Наглый пацан. Врет и не краснеет.
Андрей схватил мою руку на лету, когда я пыталась еще раз засадить ему тумак, и, посмотрев на меня исподлобья, недоуменно спросил:
– Что я сказал не так?
– Я – открытая? Ты что сумасшедший?! – возмущенно воскликнула я. – У меня даже подруг в школе не было. Хорошо Алена перешла в нашу школу в старших классах, и мы кое-как начали общаться, а уж потом подружились. Парни вообще боялись ко мне подходить даже за километр. Ты ошибаешься, мой милый, считая меня доброй и открытой. А уж назвать меня нежной – это надо иметь такую смелость!
– Они тебя плохо знают. Ты такая, какой я тебя вижу. Мышь, у тебя что комплексы?
– Вот тут ты тоже ошибся. Этим делом я не страдаю. Скорее я – пофигистка, и мне плевать на всех. Поэтому я отношусь к людям так, как они этого заслуживают, и не подстраиваюсь