из-за колодца. Там и прогремел выстрел. До сих пор неизвестно, кто это сделал.
На похороны прибыли представители из многих стран, в основном из Африки, но были и европейские правительственные делегации. Всё было очень торжественно. Траурная процессия продвигалась по центру города за гробом президента. Оркестр национальной гвардии играл траурный марш Шопена. Был полдень, экватор, и мы в своих костюмах шли в совершенном изнеможении. Кроме Холова, которому было привычно такое состояние погоды. Когда мы, обессиленные, пришли в гостиницу и сорвали с себя галстуки, я спросил его, похож ли этот обряд на тот, что существует в Таджикистане. Там так же хоронят?
– Нет, хоронят они по-своему. Но музык наш, таджикский музык!
А на следующий день я проснулся от звука гусениц и шума моторов. Мы жили в гостинице «Джуба», это одна из лучших гостиниц в центре города, построенная еще при итальянцах. Я вышел на балкон и увидел, что по проспекту Республики движутся колонны танков. И, как в картине Грекова «Освобождение Праги», у них откинуты люки и сидят танкисты. Как позже выяснилось, вслед за убийством президента последовал военный переворот, который возглавил генерал-майор Мухаммед Сиад Барре, в то время командующий армией.
Я рванулся к телефону – телефон не отвечает. Тогда я быстро оделся, спустился вниз и увидел около портье стариков-сомалийцев. Среди них оказался один мой знакомый, сомалийский летчик Али Матана, который учился в Москве и хорошо говорил по-русски. Мы с ним и нашими специалистами ездили как-то по стране. Я к нему:
– Али, что происходит?
– Ну, ты видишь, что происходит.
– Понимаешь, я хотел позвонить в посольство, но телефон не работает, – посетовал я.
– Ну как же, – отвечает он, – ленинский план вооруженного восстания: почта, телеграф, телефон. Он не может работать.
Тогда я поднялся в номер и разбудил Холова.
– Понятно, ясно. Надо идти в посольство.
Тут я позволил себе его приостановить и сказал:
– Конечно, наверное, надо идти в посольство. Но может, сейчас безопаснее быть не на улице, а в гостинице?
Хотя, по правде говоря, гостиница была недалеко от посольства. Но мне он возразил и даже был разгневан:
– А ты что думаешь, что я боюсь? Хочу прятаться в посольстве? Надо идти в посольство указания давать.
Мы пошли в посольство. Не знаю, какие уж он давал указания, но, во всяком случае, было принято решение уезжать из Могадишо, воспользовавшись одним из советских военно-гражданских самолетов, которые там были. Договорились с Москвой, и мы не только сами вылетели из Могадишо, но еще вывезли с собой итальянскую правительственную делегацию, хотя к моменту вылета не знали, куда летим – в Аддис-Абебу или в Найроби, в Кению. Только когда самолет уже взлетел, командир корабля сообщил, что нам дали разрешение на полет в Найроби. Мы решили, что оттуда должны лететь в Москву через Рим. Поскольку я никак не мог попасть в Италию на работу, я все свои делегации старался