акмеизма, сделался одним из самих ярких, одним на самих талантливых романтиков в русской поэзии, за все время ее существования.
Все лучшее из того, что он оставил, несет на себе отчетливый отпечаток романтизма; но какое разнообразие и сюжетов, и тона мы тут встречаем!
От мягкой задумчивости «Птицелова», ведущего нас с собой
Вдоль по рейнским берегам.
По Тюрингии дубовой,
По Саксонии сосновой,
через рыцарскую вальтер-скоттовскую Шотландию «Разбойника», где
Брэнгельских рощ
Прохладна тень.
Незыблем сон лесной
в буйную старую Англию «Баллады о Виттингтоне», подобную которой мы по-русски найдем разве что в «Пире во время чумы»:
Он мертвым пал. Моей рукой
Водила дикая отвага,
Ты не заштопаешь иглой
Прореху, сделанную шпагой
и назад к Черному морю нашего века, в «Контрабандистах», на котором
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
В другом тоне, и средневековом стиле, была у Багрицкого чудесная благочестивая легенда «Трактир» (он ее, к сожалению, испортил в позднейших вариантах), про голодного поэта, за которым Бог послал ангела, чтобы пригласить его на небеса, в волшебный заезжий двор «Спокойствие Сердец».
Зато, по счастью, нетронутым сохранился его ранний экскурс в нашу отечественную историю, о том, как старый полководец скучал у себя в захолустном поместье, до того дня, когда вдруг
К нему в деревню приезжал фельдъегерь
И привозил письмо от матушки-императрицы.
«Государь мой» – читал он – «Александр Васильич!
Сколь прискорбно мне Ваш мирный покой тревожить.
Вы, как древний Цинцинат, в деревню свою удалились,
Чтоб мирным трудом и науками свои владения множить».
и о том, как Суворов кончал письмо
Затем подходил к шкапу, вынимал ордена и шпагу —
И делался Суворовым учебников и книжек.
Из всего этого довольно естественно родилась и самая замечательная вещь Багрицкого, эпическая поэма «Дума про Опанаса». (Она существует в двух вариантах; мы лично решительно предпочитаем второй, более развернутый, в форме либретто для оперы).
Русские слова здесь уложены в типично украинский размер, и через них звучат все время голоса Шевченко, Гоголя и даже Сенкевича, а за ними еще более древнего Бояна, вызывая перед глазами грандиозные картины богатырских схваток в бескрайней степи, истоптанной конями и напоенной кровью павших в бою и расстрелянных, окутанной клубами дыма и озаренной заревом пожаров…
Большевики, конечно, хотели бы видеть тут эпос революции. Только ведь с таким же успехом, если не большим, можно сказать, что это – эпос махновщины. По-настоящему, это – эпос гражданской войны, и притом именно в Малороссии:
Украина, мать родная,
Билась под конями.
Мелодия