другой стороне:
как будто не там родился,
не счастлив ты там душой, —
здесь проявление тайны,
быть может, самой большой.
К чему клоню я, читатель?
к тому, что совсем не вдруг,
на родину возвращаясь,
земной описал он круг.
Так точно, двигаясь к смерти,
от точки, где рождены,
мы к новому лишь рожденью
идем с другой стороны.
Западней сад находился
дома, где жили они, —
что, если к саду подъехать
с Запада? большей фигни
выдумать, кажется, трудно,
да и оно ни к чему:
два миновать океана
точно придется ему,
плюс к тому целые Штаты,
Азии добрую часть, —
можно о том на досуге
пофантазировать всласть,
но чтобы сделать на деле
оригинальный столь ход…
так удаляют лишь гланды —
через анальный проход.
Все же не может быть большей
в мире земном красоты,
чем торжество над привычной
жизнью безумной мечты:
вот этот жизненный подвиг,
оставшись самим собой,
совершил легко и просто
наш неприметный герой.
И было в саду свиданье,
и скромный, как жизнь, обед, —
потом пошли они к дому
во тьме сквозь полдневный свет.
Им встретился мальчик странный:
собрался он рыб удить
в дождливой громадной луже,
где рыб не могло и быть.
В трамвае сидели люди,
болтая о том и сем,
но лишь он к ним обращался,
в горле вставал у них ком:
будто на чуждом наречье,
он все обращался к ним,
они ж от него скрывали,
каким он был им чужим:
сочувствуя отводили
догадливые глаза,
и взгляд его застилала
обидчивая слеза.
Вот наконец и достигли
они родного двора:
детство припомнить и юность
пришла для него пора, —
минувшая жизнь с отъездом
не только распалась в прах,
мстить за себя ему стала,
являясь все чаще в снах,
тогда как все эмигрантство,
в котором он счастлив был,
ни разу и не приснилось:
но кто же смысл его смыл?
И если у сна со смертью
глубокая общность есть,
не выиграл он ни йоты,
в Мюнхене вздумав осесть:
сойдет с него эмигрантство,
как старая чешуя,
останется русская сущность —
бессмертная, как змея.
И мыслью этой пронзенный,
в которой обмана нет,
опять обратил вниманье
на странный вокруг он свет,
и тонкая – ниоткуда —
вонзилась в него печаль,
и больше всего на свете
себя ему стало жаль.
Зачем он сюда приехал?
вернется ли он назад?
в