знати. И Фродоин на какое-то мгновение потерял себя во взгляде этой красавицы.
Седой мужчина, почти старик, одетый на готский манер и вооруженный мечом без ножен, выступил вперед в сопровождении нескольких чиновников и стражников:
– Я Сунифред, виконт барселонский. От имени графа Гунфрида и всех жителей города, добро пожаловать!
Колокола продолжали звонить, Жорди и Сервусдеи поддерживали епископа по бокам, и кортеж двигался к зданию епископата и дворцам, помещавшимся по правую руку, между Старыми и Епископскими воротами. Фродоин сквозь пелену на глазах смотрел на стоящую возле кладбища старую церковь, выстроенную в форме креста, и на графский дворец, примыкающий к городской стене. Справа высился величественный епископский дворец – прямоугольное здание с фланкирующими башнями. Окна были высокие и узкие, как будто рассчитанные на осаду. Епископат включал в себя и другие здания, была здесь и маленькая больница, выстроенная из камней древних построек. Но основного внимания требовала, конечно же, базилика Санта-Крус.
Предшественники епископа Фродоина, Жоан и Адольф, задумали расширить вестготскую церковь, и вокруг скромного храма уже лежали первые ряды камней и стояли основания колонн, которые будут поддерживать своды трех нефов (центральный – самый широкий). Но деревянные леса успели обрушиться и вся постройка покрылась сорняками. Старый собор с одним нефом, побывавший также и мечетью, казалось, готов завалиться в любой момент. Священники украдкой смотрели на процессию с разбитого крыльца.
За базиликой помещался маленький квадратный баптистерий – древнее строение, соединенное с епископским залом. Здесь был центр епархиальной власти и место собраний церковного совета. Обветшалый вид церковных построек отражал нынешнее состояние всего города.
Жорди показал епископу монетный двор, казарму гвардейцев, дворцы готских аристократов, выстроенные вокруг базилики, и его собственный дворец, но Фродоин больше его не слушал. По дороге ему встречались разрушенные дома и заросшие сорной травой пустыри, изможденные мужчины и женщины в лохмотьях. Дети, бежавшие за процессией, имели голодный вид. Нищета являла себя повсюду.
– Этот город умирает, Жорди, – прошептал Фродоин, чувствуя себя все хуже.
Они миновали рухнувшие леса и прошли в вестготскую базилику. Внутри царил полумрак. Ржавые лампы под неровными сводами освещали единственный неф без украшений, раствор между камнями местами осыпался. Фродоин освободился от поддержки монахов и в одиночку подступил к каменному алтарю за пресвитерием. Древний свод завершался квадратной апсидой с остатками росписи, созданной еще до мавританского нашествия. Над столом на цепи висел заржавленный крест. И в этот момент страх победил епископа. С тех пор как Фродоин узрел опустошение на подступах к Коронованному городу, его терзал животный страх потерпеть поражение. Страх, что его вдохновение было лишь только обманом Нечистого, страх, что Господь – не на его стороне.
Вконец