я в горнице хочу,
За смелость, милый Мэтти Гроувз, я лаской отплачу.
Что там дальше – известно: верный паж сдает любовников лорду Арлену, и вот его ветвистые рога и обнаженный меч нависают над кроватью...
Анечка везет Боба обратно в центр.
– Слушай, а почему не ты первая скрипка, а этот ваш Коля?
– Если коротко, он хочет быть первой скрипкой, а я нет.
– А если длинно? Мы ведь не спешим никуда?
– Обычно в квартетах первая скрипка – это как певец в рок-группе. Ну, фронтмен, лидер. Он принимает решения. Если нет директора, часто он же ведет дела.
– А ты не лидер?
– Нет. Я вторая скрипка.
– Я не очень разбираюсь в музыке, но ты потрясающе играешь. По-моему, Коля тебя испугался.
– Он первая скрипка, для него важно не терять лицо.
– Он все время лижет задницу Алексею.
– По-моему, ему все лижут.
Анечка смеется:
– Даже я? Хотя, конечно, что это я говорю. Даже ты?
– Куда мы едем?
– Ко мне.
– Завтра Константинов все будет знать.
– Может, я хочу, чтобы он знал.
– Я не хочу. Ребята не поймут.
– Если вы останетесь без спонсора?
– Да.
– Тебе сколько лет, Иванов?
– Двадцать шесть.
– И как ты представляешь себе следующие пятьдесят?
Боб в который раз за вечер пожимает плечами. Ему неинтересно отвечать на этот вопрос. Он живет сегодняшним днем, играет на скрипке и не ищет неприятностей на свою задницу. Девушка рядом с ним, придвинувшая кресло к самому рулю, чтобы доставать до педалей, – это шестнадцать тонн неприятностей. Но он не просит ее остановить машину.
– А ты как представляешь себе следующие пятьдесят? – спрашивает он ее.
– У меня столько нет, – отвечает она серьезно. – Такая, как я, живет до тридцати пяти, а потом это уже кто-то другой.
– Типа сейчас ты гусеница, а потом бабочка?
– Скорее баба.
– Тогда тебе тем более есть что терять.
– Ты за меня волнуешься? Это так трогательно...
Иванов не находит что ответить, и следующие десять минут они едут в молчании. Анечка останавливает машину в переулке, уходящем вниз от Маросейки. Заглушив двигатель, она поворачивается к Бобу и, притянув его к себе, влажно целует в губы, не закрывая глаз. От первого же ее прикосновения Иванов забывает про квартет и спонсора, а когда Анечка отстраняется, чтобы выйти из машины, не сразу находит ручку двери, так что она успевает обойти «Порше» с другой стороны. Когда девушка за руку ведет его к подъезду, у Иванова темнеет в глазах от желания: лучший в жизни вечер никак не хочет заканчиваться.
В квартире Анечка, едва сбросив туфли, начинает нетерпеливо, почти раздраженно расстегивать Бобу пуговицы и молнии. Вдруг напрочь утратившими ловкость пальцами он еле успевает ей помогать. Короткое платье в крупных красных цветах она стягивает сама, и, не добравшись до постели, скрипач и содержанка оказываются на тоненьком шелковом ковре в гостиной. Анечкина кожа глаже шелка; чувствуя, как сплетаются ее