интереснее, как оказалось, ему было узнать обо мне.
– Расскажите мне о своей жизни, – прямо попросил Дэвид.
Он слушал, подперев щеку правой рукой, с таким видом, будто перед ним сидит единственный человек, которому он готов внимать на всем белом свете. «Интересно, сколько ему лет», – невольно подумала я. Легкие линии морщин на слегка загорелом лице указывали на возраст где-то под сорок – мой ровесник. Нос с небольшой горбинкой, как ни странно, не портил его. Возможно, это последствия спортивной травмы. По его виду можно было предположить, что он играл в регби.
– Потрясающе, – сказал Дэвид, когда я закончила свой краткий рассказ.
Его карие глаза с зеленоватым ободком внутри пристально смотрели на меня. В них было что-то очень необычное. Да, именно! Они не мигали, и это придавало особую выразительность его взгляду. Но больше всего меня поразил его глубокий голос. В нем чувствовался смех – то, чего так долго мне не хватало! Он, казалось, совсем не сочетался с его волевым, четко очерченным подбородком. Я едва удержалась от охватившего меня искушения провести пальцем по его едва заметной щетине, в то время как он продолжал говорить.
– Мне бы хотелось узнать о вас больше, Вики. Я могу вас так называть? – Он мельком взглянул на стоявшую передо мной табличку.
Дэвид пробыл на ужине до самого конца, когда все важные персоны и пресса уже разошлись.
– Не знаю, может быть, у вас найдется время, чтобы выпить со мной чего-нибудь? – спросил он. – Я живу тут неподалеку. – Дэвид поднял одну бровь: – Моя бывшая жена всегда говорила, что я неплохо управляюсь со штопором и кофемашиной. Один из моих немногих плюсов, наверное.
Бывшая жена. Я бросила взгляд на его левую руку. Кольца нет. К моему смущению, Дэвид это заметил.
– Свободен, – сказал он с восхитившей меня прямотой. – А вы?
– Тоже.
Иногда мы совершаем абсолютно несвойственные нам поступки. Это может произойти с любым из нас – я всегда говорю себе это. Или, возможно, моя смелость в тот вечер была вызвана словами, которые произнесла одна из наших девушек, увидев меня такой разодетой – в туфлях на каблуках и лаймово-зеленом костюме, казалось, сочетавшемся с моими волосами: «На свободу сегодня?»
Она явно почувствовала, насколько мне не по себе. Внешний мир действует пугающе после длительного пребывания в тюремных стенах.
Шагая к выходу, я слышала за своей спиной хихиканье и словечки вроде «лесбуха».
Видели бы они меня в тот момент!
– А ты не такая, какой показалась мне сначала, – сказал Дэвид позже.
Мы лежали лицом друг к другу в его огромной постели в просторном лофте – в здании с невероятно сложной системой безопасности на входе – с видом на «Лондонский глаз»[3]. Я знала, что у меня могут быть проблемы из-за опоздания, но предпочла проигнорировать занудный голос разума, сказав себе, что имею право провести время в свое удовольствие.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
Меня всегда интересовало, что обо мне на самом деле