населения оказалось шоком давно известное мирмекологам и любителям муравьев, что эти существа не только занимаются охотой, но еще и пасут скот, охраняют его, доят, занимаются селекцией, оставляя только наиболее «молочных», а остальных отправляя на бойню. И что у них существуют закрытые плантации грибов, где выращивают такие богатые ценным белком формы, что все еще недоступны человеку, и многое-многое другое, день за днем раскрываемое перед глазами изумленных человечков, начинающих подозревать, а не умнее ли нас муравьи вообще…
Те немногие любители муравьев, что числились в чудаках, сразу стали уважаемыми членами общества, к ним обращались за консультациями, у них брали интервью, их таскали по конгрессам и сажали на почетные места за главным столом.
Конечно, для массового увлечения муравьями решающую роль сыграли миниатюрные видеокамеры, встроенные в формикариумах на аренах, в гнезде матки, на складах, в камерах выращивания молодняка, в гидропонических садах, подземных плантациях тлей…
Когда любой уголок муравейника можно вывести на широкий экран и наблюдать во всех подробностях удивительную и такую сложнейшую социальную жизнь, то даже самые ленивые обыватели предпочитали такой муравейник на дому осточертевшим кошечкам, попугайчикам, рыбкам и прочей простейшей ерунде.
Да и удивительная красота муравьев, этих закованных в блестящие латы рыцарей насекомого мира, их повадки, их изящество, сдержанная и вместе с тем яркая расцветка, все это приковывало внимание так, что даже самые стойкие в увлечениях, фанаты байм, часто целыми кланами и легионами возвращались в реальность, чтобы без перехода уйти с головой в этот странный и немыслимый мир…
– Не опаздывай, – сказал я. – А то что-то начинаете забывать дорогу в контору.
– Шеф! Да я почти каждый день…
– Ты живешь рядом, – уличил я, – а вон Люцифер с другого конца города каждый день ездит!.. Все, до встречи в офисе.
Он торопливо поблагодарил за помощь и отрубил связь, явно обрадованный, что шеф не побил, а я посмотрел на часы, хорошо бы поспать, но сердце бьется учащенно, во рту горечь, какой там сон, проворочаюсь до утра.
Пылесос, тихо урча, ходит по комнате, чистит, моет, а в дальние уголки, куда не может пролезть, трудолюбиво протягивает трубочку и старательно вытягивает пыль и мусор, хотя по новейшим данным их нужно оставлять, так как человек родился и жил миллионы лет в грязи, а возникшая мода на чистоту привела к массовым астмам, аллергиям, заболеваниям бронхов и даже к раку.
Мама моя, когда я жил еще в родительской квартире, всегда сокрушалась, что не может его кормить, как кормит птичек, дикую ласку, всем им она настроила на дальнем конце двора домики с крышами от дождя и снега. Она бы и Федюнчика, так назвала пылесос, чем-нибудь бы кормила и радовалась, глядя, как он ест, ест! Но увы, он подползает к розетке, втыкается вилкой и тихо дремлет.
– Да что это со мной? – сказал я зло. – Человек я или тля дрожащая?
В моей аптечке уйма ноотропов, что