что, вообще-то, умереть он не должен, это невозможно, немыслимо, так не случится никогда и ни за что.
– Почему? – спросил я вяло.
– Потому что весь мир держится на мне, – объяснил он серьезно. – Все существует только потому, что существую я. Как могу себе позволить исчезнуть, если со мной рухнет и весь мир?.. Более того, этого просто не может допустить Тот или То, кто все это устроил, чтобы вот так рухнула вселенная…
Кириченко крякнул, посмотрел на меня с вопросом в серьезных вдумчивых глазах.
– Как думаешь, шеф, он рехнулся или заново открыл по своей дикости солипсизм?
– Гений, – сказал Люцифер с уважением. – Правда, вслед за аббатом Беркли солипсизм заново открывает каждый подросток, но, возможно, у Урланиса детство затянулось?
– Значит, – предположил Корнилов, – у него впереди еще пубертатный период?
– Да, и ломка мировоззрений, вызванная пробуждением новых гормонов.
– Гм… но он вроде бы женат…
Люцифер отмахнулся:
– В акте копуляции не обязательно быть активной стороной.
Урланис сказал обиженно:
– Ну вот, дикие и невежественные всегда все сводят к плоским шуточкам. А понять всю грандиозность моей мысли не дано духовным пигментам.
– Пигмеям, – поправил Люцифер.
– А это не одно и то же? Ладно, пигмеям.
– Не дано, – согласился Люцифер.
– Не дано, – подтвердил Корнилов.
Я перешагнул порог и молча закрыл за собой дверь, отрезав себя и Кириченко от внешнего мира. Мы все напряженно работаем над одной темой, но попытки установить связь со Сверхсуществом предпринимаю только я, так как именно у меня выявилась самая-самая восприимчивость и чувствительность, чего я сам никогда бы о себе не подумал. Хотя идею о Сверхорганизме я выдвинул, думаю, с его подсказки.
Кириченко предупредительно поддержал меня за локоть, когда я опускался в ванну. Теплая вода приняла меня привычно ласково, я погрузился по самые брови и почти сразу ощутил себя словно в материнской утробе, где надежно, защищено, где о тебе заботятся…
– Шеф? – спросил он.
Голос донесся как бы издалека, хотя сидит рядом с ванной на табуреточке и косит одним взглядом на монитор.
– Хорошо, – прошептал я, – уже началось…
– Так быстро?
– Да…
– Прекрасно, – сказал он с облегчением. – Значит, первичное вхождение оставило какие-то следы. А в этом случае будет проще и проще…
Голос его истончался, звучал как будто из другого измерения, я еще услышал и распознал слова:
– Мне выйти?
– Уже неважно, – прошептал я. – Не мешаешь…
Глава 6
Странное иррациональное чувство, которое испытывал только в раннем детстве, когда вспоминал то состояние, когда плавал в околоплодных водах, медленно и неслышно входило в меня, я снова оказался в мире, где нет пространства и времени, сладкое ощущение потерялось по мере взросления, но я помнил, что оно было, и даже понял, что именно вспоминалось.
Вообще-то,