Кровь и пепел. Наталья Павлищева

взглядом, покусывая ус. Интересно, о чем он размышлял, о том, как отреагирует мой отец, или о том, стоит ли дальше связываться с боярышней, ведь, получив синяк или вообще травму, я могла еще раз надолго выйти из строя. Оказалось, ни то ни другое, Вятич вдруг выдал:

      – Биться в рубахе неудобно. Поддень штаны, а рубаху подвяжи выше. Если хочешь, конечно.

      Толковое замечание, и я очень хотела, тело просто требовало настоящего движения, одной гимнастики в пределах нашей с Лушкой светелки было маловато. Я кивнула:

      – Если можно…

      Тут же встряла Лушка:

      – А мне можно?

      Вот тут Вятич, похоже, осознал, что ему придется иметь дело не только с воеводой, когда тот вернется, но и с Анеей, что наверняка куда труднее. Но если уж заварил кашу, придется расхлебывать. Подозреваю, что у Вятича боролись два чувства – досады из-за своей поспешности и явного желания все же взять меня в обучение хотя бы в назидание остальным. Лушка в нагрузку, конечно, не добавляла привлекательности такому варианту, но куда денешься.

      – Можно, – вздохнул десятник.

      Сестрица попробовала взвизгнуть, но вовремя сообразила, что таким образом испортит о себе все впечатление, и сдержалась. Это было уже явной победой Лушки над самой собой, я даже поразилась…

      Договорились прийти завтра, но Лушка все же умудрилась утащить пару учебных мечей, нахально объяснив десятнику:

      – Это чтобы я тоже побыстрей научилась.

      – Ты только за ней пригляди, – Вятич кивнул мне на сестрицу, – чтоб не перестаралась.

      Я хорошо понимала, о чем он, в запале Лушка может так растянуть себе все мышцы, что точно сляжет.