явственно. Почему-то он одет в тяжелое темное пальто, на голове – теплая кепка. Зачем он так оделся? Ведь сейчас лето, ему же жарко. Отец поднимается со скамейки и смотрит на них долгим взглядом. Почему он не подходит к ним? Сейчас он подойдет и, как всегда, протянет Антону сразу две руки, выбирай любую, малыш. Но отец, повернувшись, идет прочь из сада. «Папа, стой, подожди! Я все знаю! Прости нас, прости и меня и маму! Пожалуйста, прости!» – кричит Антон. Он смотрит на мать, сидящую рядом. Боже, как она постарела. Коротко стриженные седые волосы, скорбно опущенные уголки тонких бескровных губ. А что это за молодой парень в форме лейтенанта НКВД? Да ведь это он сам, Антон. Мама поднимается со скамейки и тоже, как и отец, начинает уходить. Антон хочет попросить ее остаться, но не может вымолвить ни слова. Рядом появляется молодая женщина с ребенком на руках. Она встревожена. «Тоша, Тоша, возвращайся к нам, мы ждем тебя. Ты очень нам нужен», – еле шепчет она, но Антон отлично ее слышит, пытается махнуть ей рукой, но не может. Тело больше не подвластно ему. Женщина с ребенком на руках исчезает. А вокруг Антона начинает кружиться круговорот смутно знакомых ему лиц. Профессор с седыми растрепанными волосами, люди в погонах, некоторых он узнает, некоторые ему не знакомы. Потом круговорот лиц пропадает и устанавливается плотная чернота. Антону кажется, что его больше нет, он говорит, торопясь, сам не слыша своих слов, но силы покидают его, и он опять проваливается в ночь….
– Бредит, состояние очень тяжелое. Во время ранения в организм попала инфекция. Прибавьте к этому развившуюся пневмонию. Я уже не говорю о ранах. Контузия, тело посечено осколками. Если бы не лекарства, которые добывает для него ваш шеф, можно было бы считать парня трупом. А так шанс есть. Бог милостив, может бедняге улыбнется удача. Смотрите за ним внимательнее, мой друг, он может умереть в любую минуту. Если что-нибудь случится, зовите сразу меня! Будем надеяться, – врач вышел из палаты.
Через две недели Антону стало лучше. Проснувшись утром, Зубарев осмотрел уже знакомую палату. И не узнал ее. Он мало что помнил. Отлично вспоминалось только то, что происходило до бомбежки поезда. Побег, убитого часового, саму бомбежку Антон помнил, а дальше – сплошная темнота. Он огляделся по сторонам. Около кровати стоял табурет, на нем, положив ногу на ногу, восседал молодой паренек в форме сержанта госбезопасности. На коленях у него лежала толстая тетрадь с заложенным внутрь карандашом.
– Где я? – голос Антона прозвучал неожиданно глухо. – Что со мной?
– Вы ранены, находитесь в госпитале, – прихватив тетрадь, сержант вышел.
Все это очень не понравилось Антону. «Чего сержант меня охраняет? Видать, проштрафился, арестовали, как пить дать, арестовали. Что же случилось после взрыва?» – задавал себе всё новые вопросы Антон. Сколько он находится в этом госпитале? Как проходило лечение? Из воспоминаний только мучительная боль и неимоверная слабость.
Вошел врач. Наглухо застегнутый белый халат, равнодушный взгляд. Антон попытался задать ему вопрос