и армию, а также конкретно за род войск – пехоту, к которой имел честь принадлежать их полк, официальная часть банкета была закончена. Изрядно захмелевшие отцы-командиры расслабились, разговор потек вокруг женского пола и коснулся жены лейтенанта Зубарева, Алены, гарной дивчины с длинной косой, уложенной вокруг головы, и нежным взором темных зовущих глаз. Жена у особиста действительно была, что надо. Она работала учительницей в городской школе и, Антон Зубарев иногда выходил встречать ее к трамвайному кругу, который был недалеко от КПП их части. Потом они вместе, минуя КПП, шли к трехэтажному дому, где жили офицеры с семьями. Очевидно, один из таких моментов узрел вновь прибывший орденоносец капитан Седых.
– Красивая у тебя жена, лейтенант, – смачно выдохнув струю папиросного дыма прямо в лицо Антону, заявил Седых. – Мне бы такую заиметь, горя бы не знал. Да только все вашему брату достается, и звания, и почести, да и бабы красивые тоже. Оно и понятно, пока некоторые сражаются, другие только политзанятия проводят, да девок валяют, скажешь не так?
– Извинись сейчас же, и при всех! – побелевшими губами вымолвил лейтенант.
За столом воцарилось молчание, пьяный треп смолк. Все ждали, что скажет комполка, но он, открыв рот, лишь переводил взгляд с одного офицера на другого и ошалело вращал глазами.
– Извиниться? Да пошел ты на…! Ты хоть раз в атаку-то ходил, в окопе сиживал, из винтовки-то хоть раз стрелял?! То-то, и не стрельнешь никогда. Только доносы строчите, да ладно бы дельные, а то все из пальца высасываете, лишь бы перед начальством своим поганым выслужиться, да лишний раз о себе напомнить: Вот, мол, я тут, дескать, врагов народа выискиваю. Совсем с ног сбился, дайте путевочку в санаторий к морю съездить, геморрой полечить, который в кабинете, сидя на стуле, заработал! Вот вы все у меня где! – Седых показал огромный кулак и со всего маху стукнул им по столу. – Мне товарищ Сталин лично орден вручал в Кремле и руку жал. Понял?! А коль не понял, я тебе сей момент спесь собью, щенок! Пристрелю на хрен и весь разговор! – капитан рванул из кобуры, с которой не расставался даже во время застолья, наган и направил его на Антона. – Наградной, понял? Еще с Гражданской, я из этого нагана басмачей перебил, не сосчитать.
– Немедленно сдать оружие, Вы арестованы! – Антон смотрел капитану прямо в глаза, а глаза у Седых наливались кровью. Офицеры, сидевшие за столом, наблюдали за происходящим со все более нарастающим ужасом, не решаясь вмешаться.
Семен Бородин, тоже видевший эту безобразную сцену, сделал несколько шагов вдоль стены, находящейся за спиной Седых. В тот момент, когда палец капитана дернулся на спусковом крючке нагана, Семен, бросившись на бравого вояку, одним сильным движением рванул правую руку стрелявшего вверх, к потолку. Прозвучавший выстрел разнес вдребезги светильник, не причинив никому вреда. Еще через мгновение Седых, с выпученными глазами и пеной на губах, бился в припадке на полу офицерской столовой со стянутыми за спиной руками. Кожаный